Не его вина в том, что случилось с Рикой, и не ему ее исправлять. Но если двое людей — даже смертельные враги — так долго находятся рядом, их вражда либо усиливается до открытого конфликта, либо слабеет.Гален часто видел подобное на войне — чужих людей, обретающих дружбу, противников, которые с течением времени становились союзниками. То же самое случилось здесь с его людьми, хотя одни приспосабливались к новой жизни быстрее, другие — медленнее. Юный блондин Гай был практически усыновлен пожилым мужчиной и его женой, которым его отдали. Его даже не приводили больше в загон по ночам. Фацил также для своих хозяев» стал скорее членом семьи, чем пленником. Даже Руфус Сита, гигант-фракиец, солдат до мозга костей, казалось, чувствовал себя на поле как дома. Из всех шестерых только Друз все еще отказывался смириться со своей судьбой. Валерий, видимо, просто до сих пор не понимал, где находится, и ему было все равно.Даже командир чувствовал, как блекнут воспоминания о прежней жизни. Но Галена беспокоило не ослабление вражды между ним и этой женщиной. Он был рад, что Рика наконец-то признала его. Его беспокоило понимание того, что может случиться. Подобная близость между двумя мужчинами может привести к дружбе. А между мужчиной и женщиной возникает нечто совсем иное.Гален понял эту опасность сразу, как только почувствовал инстинктивную тягу своего тела к ней — он мог бы желать эту женщину. И поэтому старался, чтобы никогда больше не возникали подобные ситуации. Но контроль над эмоциями давался с гораздо большим трудом. Насколько он принадлежал ей, настолько же она принадлежала ему. Гален осознал это, когда не смог сдержать себя и спросил, какие узы связывают ее с Мауриком. И почувствовал облегчение, что их не было.Так пролетали летние дни, и незаметно укреплялись тонкие узы, к которым не стремились и которых боялись ордовикская женщина и ее раб. Приближался месяц, названный его соплеменниками в честь императора Августа…Рика загородила рукой глаза от солнца и посмотрела на поле, сжатое и перепаханное. Оно лежало голое, расчерченное бороздами в ожидании, чтобы его засеяли снова — теперь ячменем, который взойдет ранней весной.Краем глаза она видела людей на соседних полях. У женщин и детей, как и у нее, на правом боку висели мешки, полные семян, которые надо было разбросать. Позади сеятелей шли мужчины, вооруженные деревянными и роговыми граблями, чтобы засыпать зерна землей.Она положила руки на поясницу и прогнулась, стараясь облегчить боль, вызванную весом полной сумки. Раздавшиеся сзади голоса — Дафидда и римлянина — заставили ее выпрямиться и обернуться.— Ты — поперек поля. Туда и обратно. А Рика пойдет вдоль, вверх и вниз. — Дафидд нетерпеливо кивнул и повторил инструкции. Нагнувшись к мальчику, Гален поправил ремень на его груди, незаметно проверив вес объемистой сумки — Дафидд настоял, что сможет нести ее.— И не торопись, — твердо сказал он.— Я знаю, — обиженно вздохнув, мальчик посмотрел на Рику. — Ребенок делает ее медленной… ребенок делает ее слабой… ребенок делает ее злой… — Припевая речитативом, Дафидд покачивал головой в такт.Римлянин быстро подошел и положил руки на его худые плечи.— Думай, о чем говоришь, мальчик. Она не виновата в изменениях, вызванных растущей в ней жизнью.Удрученный выговором, ребенок опустил голову.— Посмотри на меня, — скомандовал Гален уже не так резко.Дафидд нехотя подчинился.— Мне только хотелось, чтобы Рика была такая, как прежде, — пробормотал он. Его губы дрожали.— Скоро так и будет. — Лицо Галена смягчилось, он ласково потрепал мальчика по голове, и обида моментально прошла. — Теперь давай. — Поощрительный толчок направил мальчика к краю поля.Римлянин поднял глаза, отыскивая ее, и Рика отвела взгляд. Наблюдая за разыгравшейся сценой, она испытывала противоречивые чувства. Дафидд относился к Галену с обожанием, близким к благоговению. То, что он был римлянином, рабом и военнопленным, ничего не значило. Мужчины его собственного племени смотрели на мальчика, как на урода, или вообще не замечали. В его жизни не было мужского, отеческого участия, способного сформировать будущего мужчину, и достаточно авторитетного, чтобы воспитывать и обучать. Рика не могла не видеть перемен. С каждым днем Дафидд становился все более уверенным в себе и светился счастьем, ранее отсутствовавшим в нем совсем.Как же, видя все это, можно возмущаться ролью, которую играет ее раб в жизни ребенка? И возмущается ли она на самом деле? Если честно, то, наблюдая за ними, она радовалась, но радость исчезала, стоило вспомнить, кем был этот человек.— Не хочешь ли ты вернуться домой? — послышался рядом голос. — Сегодня жарко. Разреши Дафидду и мне засеять поле. Без тебя это займет больше времени, но мы справимся…— Я тоже справлюсь, — грубо прервала она. В его глазах мелькнуло огорчение. Но, не обращая на него внимания, она зашагала к нижнему краю поля. Ее маршрут вверх и вниз по полю будет перпендикулярен движению Дафидда, что обеспечит равномерность посева.Гален молча наблюдал. Пока засеваемый ею участок не пересечется с участком Дафидда, ему нечего было делать. Она плохо выглядела. Лицо ее было искажено и сморщилось. Растущий ребенок отнимал у нее силы.Размер поля был специально выбран так, чтобы один человек мог вспахать его целиком за один день. Но все же оно было слишком большим, чтобы его могла обработать беременная женщина. Хорошо, если она не упадет посередине поля.Рика, однако, даже не споткнулась. Ровным шагом она ходила взад и вперед по полю, аккуратно рассчитывая, чтобы рассыпаемые ею пригоршни семян соответствовали размеренным шагам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96