Это была самка, и поэтому ее мясо отличалось большей нежностью, нежели крупная двадцатифунтовая, оставленная стариком для лесорубов. Четырнадцатифунтовой индюшки вполне хватит для всей четверки – Тоду, Ленни, Чансу и самой Фэнси – и для двоих гостей – Питеру и Клэренсу, так называемым братьям.
Она надеялась, что два пирога с тыквой, которые уже стояли в кладовой, получились удачно. Фэнси сначала не планировала их печь, но когда старший сын фермера привез в понедельник молоко, яйца и масло, он еще и подарил ей большую тыкву.
– Мама подумала, что вы, может быть, захотите испечь на День Благодарения пирог, – застенчиво сказал он.
Занимаясь приготовлением индейки, Фэнси испытывала смешанные чувства. Этот праздник будет первым после смерти отца, но в то же время она должна была благодарить Бога за то, что Тод избежал гибели в быстрых водах Пьюджет-Саунд, унесших его родителей. Нельзя было сказать, что она довольствовалась своей теперешней жизнью, но не стоило Бога гневить – они все живут в теплом доме и у них много еды.
Правда, тяжело было сознавать, что за все это нужно было благодарить не только Бога, но и Чанса Доусена. И это казалось ей несправедливым. Ведь если бы он оставил ее в покое и не заставил потерять работу, она бы спокойно жила в своем доме. По крайней мере, ей не пришлось бы все время находиться в состоянии постоянного напряжения, стараясь избегать этого человека.
«Иногда избежать его бывает совершенно невозможно», – подумала она, раскладывая индейку на сковороде, взятой на время из столовой Зеба. Казалось, всякий раз, когда она оборачивалась, Чанс оказывался поблизости. Как будто бы он следил за ней и искал подходящего момента, чтобы наброситься на нее. Ей хотелось, чтобы он больше времени проводил со своими лесорубами, занимался своим делом, а не путался у нее под ногами.
Поставив индейку в печь, Фэнси налила себе чашку кофе и присела к столу.
За окном восходящее солнце, разбрызгивая свои лучи, осветило верхушки деревьев, и все вокруг, запорошенное свежевыпавшим снегом, засверкало мириадами жемчужных искр. А на снег нынешняя зима была щедра. Белый покров вырастал за ночь на два-три дюйма.
Минуло еще часа два, в течение которых Фэнси убрала в гостиной, переоделась, причесала щеткой свои густые волосы, которые, будучи распущенными по спине, достигали талии.
Она чистила картофель, а поджаривающаяся индейка распространяла по всему дому аппетитный аромат, когда на кухню, потягивая носом, вошел Чанс.
– Пахнет очень вкусно. Я не вдыхал такой запах с тех пор, как умерла моя мать.
– Я еще маленькой была, когда меня Мэри научила разделывать и запекать индейку, – сказала Фэнси, с грустью вспоминая те дни, когда сестра еще не вышла замуж и жила в доме отца.
– Знаешь, когда-нибудь ты станешь кому-то прекрасной женой, – то ли в шутку, то ли всерьез произнес Чанс.
Фэнси прикусила язык, чуть было не высказав, что после того, как он так беззаботно лишил ее девственности, у нее мало шансов выйти замуж за приличного мужчину, а если она не сможет выйти замуж за достойного человека, то лучше тогда остаться старой девой до конца жизни. Она бросила на него испепеляющий взгляд и продолжила чистить картофель.
– Почему такой злой взгляд?
Он подошел и встал рядом с нею.
– Да? А я не знала, что у меня такой взгляд.
– Думаю, что знала. Разве ты не собираешься когда-нибудь выйти замуж?
– Нет. Если у меня будет возможность выбирать только среди неотесанных лесорубов.
– А чем тебе не нравятся лесорубы? – Доусен хмуро взглянул на нее. – Я один из них.
– Совершенно верно, – резко бросила Фэнси и быстро прошла мимо него к плите, чтобы проверить индейку.
– Ты хочешь сказать, что никогда не выйдешь замуж за неотесанного лесоруба?
– Именно так.
Фэнси открыла дверцу печи и вытащила индейку, жарившуюся в собственном соку.
– Ты сегодня явно не в настроении, как я понимаю. – Чанс сердито посмотрел на нее. – Что бы я ни сказал, тебе все не нравится. Она лишь пожала плечами.
– Скажи, как ты собираешься найти в этом лесу настоящего джентльмена?
– Я совсем не собираюсь искать его здесь, – коротко ответила она.
– Хотелось бы мне увидеть этого замечательного человека, когда ты встретишь его.
– Ты был бы последним, кому бы я его представила. – Фэнси захлопнула дверцу печи и выпрямилась. – В любом случае, он будет не из этих мест, так что вряд ли ты когда-нибудь увидишь его.
– Итак, ты решила, что Тод не должен связывать тебе руки? – Чанс внимательно наблюдал за выражением ее лица.
– Ты напрасно надеешься на это. – Она сверкнула в его сторону гневными глазами. – Я никогда не перестану заботиться о сыне моей сестры, и ты можешь выбросить эту мысль из своей головы.
– Но ты будешь жить здесь со мной, хочешь ты этого или… – Он внезапно замолчал.
Как началась эта глупая ссора? С чего? Войдя на кухню, он был в прекрасном настроении и лишь сказал, что очень вкусно пахнет. А через пять минут они уже разругались и готовы были разорвать друг друга на мелкие кусочки.
Но в любом случае, ссору пришлось прекратить. На кухню вошел Тод, а между Фэнси и Чансом существовал договор: никогда не ругаться в присутствии ребят.
Она заставила себя улыбнуться, и как ни в чем не бывало весело шутила с мальчиком, но Чанс продолжал оставаться мрачным. Он не находил себе места, шатаясь из комнаты в комнату. Наконец, отчаявшись, Фэнси потихоньку шепнула Тоду:
– Почему бы тебе не попросить дядю Чанса помочь тебе и Ленни лепить снеговика?
Легкая усмешка тронула губы девушки, когда она услышала, как Доусен пытался отговориться: мол, на улице слишком холодно, и лучше остаться дома, приготовить попкорн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94