Он вырос, возмужал и окреп. Лицо и торс стали почти черными под палящим солнцем. Рурк показал ему Райана и уверил, что Саммер находится на пути в Корнуолл. Правда, Рурк не упомянул, что украл сына, хотя угрызения совести все это время не давали ему покоя.
При мысли о шурине сознание собственной вины переполнило душу горечью. По всей вероятности, не следовало бы посылать Спенсера на войну. Нужно было настоять, чтобы он дождался сестру… хотя мальчик так рвался в битву, что пришлось бы, наверное, связать его по рукам и ногам, иначе он все равно сбежал бы.
В эту ночь постель Рурка была, как никогда, пустой и холодной. Его обуревали сомнения. Почему она осталась в Лондоне? Если по-прежнему пытается обольстить графа Бристола, Рурк попросту задаст ей хорошую трепку. Он знал, что сам по себе Джордж Дигби ничего не значит для Саммер, но как насчет титула графини? Большинство женщин душу продали бы, чтобы стать женой графа! Нет, он слишком хорошо знает Саммер! Она принадлежит ему, и только ему! Стоило им оказаться рядом, как между ними проскакивала сначала искра, потом молния и вскоре оба изнемогали от любви и вожделения, забывая обо всех распрях.
Однако Саммер не откажет себе в удовольствии хорошенько его помучить, заставить томиться ожиданием, терзаться ревнивыми мыслями о том, сколько поцелуев она позволила украсть королю… Нет, черт возьми, пусть она настолько бессердечна, чтобы издеваться над мужем, но оставаться вдали от малыша не сможет. В нем вся ее жизнь.
Рурк всю ночь проворочался без сна и лишь перед рассветом сомкнул глаза. Как он жалел, что, выслушав исповедь жены, жестоко и без всякой жалости оттолкнул ее! Ах, если бы вернуть то утро, когда они лежали в постели после медового месяца в Стоуве! Полог кровати был задернут, и уютная полутьма окутывала их с Саммер. Она протянула руку, чтобы впустить солнечный свет, но Рурк быстро втащил ее обратно в теплый кокон. Саммер послушно прильнула к нему, переполненная любовью и покоем.
Рурк уже хотел открыть шкафчик у кровати, чтобы достать бриллиантовое ожерелье, но сначала решил поцеловать жену, однако Саммер чуть отстранилась.
– Я должна кое-что сказать тебе, дорогой, – едва слышно произнесла она, умирая от страха. – Видишь ли, я многое скрыла от тебя, и теперь настала минута исповеди.
Рурк, снисходительно улыбаясь, окинул жену любящим взглядом.
Саммер, опустив ресницы и наклонив голову, встала перед ним на колени.
– Мой брат Спенсер вместе с другими арестован по подозрению в контрабанде…
С Рурком произошла мгновенная метаморфоза. Глаза хищно прищурились, улыбка исчезла.
– Когда?! – рявкнул он.
Саммер съежилась, как от удара хлыстом.
– Я… накануне нашей свадьбы, – честно ответила она. – Он в фалмутской тюрьме, и я пообещала… надеялась, что ты сможешь его освободить.
Рурк вскочил с кровати и принялся одеваться. В комнате стояла мертвая тишина. Саммер, охваченная безумной паникой, не соображала, что делает. Ее снедало единственное желание – поскорее признаться во всем и выдержать любое наказание.
– Рурк, у нас не было иного выхода! Пойми, мы голодали! Отец проиграл все, что у нас было, продал лошадей, картины и мебель. Роузленд давно покинули слуги. Конюшни развалились, земли заросли сорняками, а дом напоминает убогую хижину. Приехав в Лондон, я узнала, что он заложил имение за восемнадцать тысяч. Долг возрос до двадцати, и если на следующей неделе лондонский ростовщик Соломон Сторм не получит денег, Роузленд будет продан. – Она прерывисто вздохнула.
Рурк шагнул к кровати и обнял жену:
– Моя драгоценная любовь, почему ты не сказала всего этого раньше! Неужели посчитала, что я отвернусь от тебя в беде? Милая, как же долго ты несла это бремя в одиночку! Тише… все прошло, родная, не плачь, – велел он, целуя ее в лоб. – Если Роузленд так дорог тебе, мы восстановим его и превратим в цветущий сад. Все что угодно, лишь бы ты была счастлива. Плоть Господня, я не могу вынести мысли о том, что ты голодала!
Он заключил ее в объятия.
– А Спенсер? – испуганно прошептала Саммер.
Рурк сжал ее лицо теплыми ладонями, благоговейно глядя в любимые глаза.
– Еще до обеда твой брат будет на свободе, – пообещал он.
Слезы благодарности покатились по щекам Саммер, и Рурк быстро осушил их губами.
– Сердце мое, не плачь, клянусь, это последнее горе в твоей жизни. Посмотри, что я тебе купил!
Он открыл ларец и достал сверкающую алмазную осыпь. Но Саммер зарыдала еще горше:
– О, Ру, ты так добр ко мне! – И, улыбнувшись сквозь слезы, добавила: – Не нужны мне бриллианты!
– Скажи, чего ты желаешь, и у тебя будет все, любимая, – пробормотал он.
Тонкие руки обвили его шею:
– Хочу, чтобы ты снова заронил в меня свое семя.
Рурк, вздрогнув, пробудился, увидел пустое место рядом с собой и вспомнил все. Каким жестоким ублюдком он был, отняв у Саммер ее дитя!
Он откинул одеяло и встал. Пропади пропадом все голландцы! Он возвращается в Лондон за женой.
Прошло больше недели, прежде чем невыносимая боль от ожога немного поутихла. Саммер то тряслась от озноба, то горела в лихорадке. Все это время она почти ничего не ела, отдавая большую часть своей порции Нелли, зато ухитрилась стащить еще одну деревянную ложку. По жестокой иронии судьбы ей стало легче именно в день предполагаемого визита Освалда. Саммер заранее трепетала от ужаса и отвращения. Стоило ему появиться в камере, как остальные пять женщин разбежались по углам, боясь, что его выбор падет на одну из них, но когда он снова велел Саммер идти за ним, даже ко всему привыкшая Сидни искренне пожалела, что ничем не может помочь женщине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165