Тем временем Эссекс, пользуясь присутствием отчима (Лестера) и матери (Летиции), удвоил свои усилия, чтобы добиться у королевы согласия принять его сестер, Дороти Деверо и Пенелопу Рич. Она милостиво выслушивала его красноречивые просьбы, принимала дорогие подарки от сестриц, а за глаза высказывалась:— Пфу! Мать — бесстыдница, продажная тварь, а дочки и того хуже. Да я их даже во двор Уайтхолла не допущу, не говоря уж о дворцовых залах!Вместе с Лестером из Голландии вернулся и Чарльз Блаунт, и Пенелопа немедленно возобновила их роман, который продолжался уже восемь лет. Для нее многое упростилось бы, если бы только ее приняли ко двору. Сабби приглашала эту парочку в Темз-Вью, зная об их связи, а Эссекс открыл для них двери своего дворца, Эссекс-Хауса.
В конце концов, после многочисленных тайных бесед с ее величеством, Дрейк с Девонпортом добились, что королева — хотя и с превеликой неохотой — дала согласие направить к берегам Испании тридцать кораблей, дабы воспрепятствовать сборам испанского флота.Последующие многочисленные обсуждения в самых высоких кабинетах привели к тому, что вице-адмиралу флота, Уильяму Бэроу, чей флагманский корабль носил гордое имя «Золотой Лев», было приказано составить компанию Дрейку и Девонпорту.Однако у них были свои понятия о том, что такое успешный внезапный рейд. Оба они были прирожденными лидерами, не приученными к ограничениям государственной службы, и договорились, что, когда придет срок действовать, они будут поступать, как сочтут нужным, исходя из интересов дела. И к дьяволу всю эту официальную канитель!
Сабби отправилась к ювелиру, чтобы снять со своего счета солидную сумму денег. Она решила заняться в Темз-Вью переустройством двух комнат, примыкающих к хозяйской спальне, таким образом, чтобы превратить одну из них в свою личную гостиную, а другую — в гардеробную. Ее наряды уже не умещались в шкафах, и для них требовалось гораздо больше места. Конечно, можно было распорядиться отсылать счета за все ее покупки лорду Девонпорту, но ей почему-то гораздо больше нравилось расплачиваться с торговцами золотом.Дверь, ведущая из конторы в лавку, открылась, и Сабби с удивлением увидела выходящую из конторы дочь Уолсингэма.— Франсес! Как приятно тебя повстречать!Но… я подозреваю, что ты собираешься продать свои драгоценности… — грустно предположила Сабби.— О Сабби, мои драгоценности проданы уже давным-давно, — чистосердечно призналась Франсес. — Я здесь, потому что приходится продать последние драгоценности моей матери.Сабби не могла этого перенести. Она втащила Франсес обратно в контору и, бросившись к ювелиру, потребовала только что приобретенные им драгоценности:— Я дам вам двойную цену по сравнению с той, что вы за них выплатили.Ювелир повиновался без промедления. Это была метресса богатейшего любимчика королевы, Бога Морей, и ее желание следовало считать приказом. Час был уже не ранний, и Сабби настояла, чтобы они вместе с Франсес сейчас заехали в Темз-Вью и поели чего-нибудь горячего.За едой Сабби сумела заставить гостью разговориться. Франсес горестно взглянула на свои испачканные чернилами пальцы.— Я теперь исполняю при отце обязанности его постоянного секретаря, — вздохнула она. — Он очень болен и не может вынести чьего-либо присутствия… только меня к себе и подпускает. Я проглядывала отцовские расчетные книги, и оказалось, что королева задолжала нам тысячи, тысячи фунтов. Я написала письма ее величеству и лорду Берли и приложила расчет итоговых сумм, но, увы, ответа так и не получила.Сабби попробовала найти этому какое-нибудь разумное объяснение:— Наверно, сейчас там только и думают, что Англия на грани войны… со дня на день ждут нападения испанской армады и готовятся дать испанцам отпор. Вот на это все и брошено — а прочие дела считаются второстепенными.— Королева назначила нового министра — мистера Уильяма Дэвисона, но отец отказался передать ему свои досье и прочие документы.Он напрямик заявил, что, пока он жив, этот Дэвисон не дотронется до его бумаг!— Твой отец умирает? — сочувственно спросила Сабби.Франсес печально кивнула.— Он взял с меня обещание, что на его похоронах будут присутствовать только самые близкие. Он не хочет таких публичных проводов, какие были устроены Филиппу… Но, по-моему, он завел разговор о семейных похоронах просто потому, что нам это обойдется дешевле.— Но ведь за ним сохраняется право на погребение в соборе Святого Павла? — спросила Сабби.Франсес снова кивнула.— Да, но… Сабби, я так боюсь, что кредиторы затребуют его труп. Это в наши дни так часто случается, но я не могу и подумать о таком позоре!— Ох, довольно уже разговоров о смерти! — воскликнула Сабби. — Вечером я поведу тебя в театр. В Театре Розы сегодня новое представление, все только о нем и толкуют.Это история о любви.— Сабби, мне нельзя, я же в трауре, — с сожалением отказалась Франсес.— Ничего подобного, очень даже можно.Ты скинешь этот вдовий траур и наденешь что-нибудь из моих вещей… ну, и маску, конечно. Никто не догадается. Тебе нужно хоть немного отвлечься от своих бед, Франсес. Послушайся меня!Франсес выбрала плотно облегающее платье переливчато-синего цвета, подчеркивающее ее поразительно тонкую талию. Маска из павлиньих перьев того же цвета, с нарядными бирюзовыми, пурпурными и черными кружками, надежно скрывала лицо. Сабби облачилась в нежно-розовое платье (такой оттенок назывался «цветок персика»), к которому замечательно подходили красновато-коричневые рукава с прорезями, а на шею надела цепочку с великолепной камеей из слоновой кости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119