Его дразнящий язык искусно играл в неведомые игры, пробуждая в ней жар любовной истомы.Не позволяя себе обессилеть от охватившего ее сладостного трепета, Сабби тоже коснулась его языком — и он тут же вобрал ее язык к себе в рот и ответил ей пылкой лаской.Он не отпускал ее, пока сам едва не задохнулся. Потом его губы, проложив цепочку поцелуев на ее щеке, нашли крошечную мушку, которая, в свою очередь, удостоилась почестей от его языка. Потом поцелуи переместились ниже, на шею, к впадинке под подбородком, и там, где его губы касались ее, на коже оставался — как казалось Сабби — горячий след. Его руки завладели обеими ее грудями и заставили их подняться над краем глубокого выреза, и, когда показались розовые соски, он сначала лизнул каждый из них, потом поцеловал, а потом с силой вобрал в рот.Волна страстного томления окатила Сабби с такой силой, что она сейчас отдала бы душу, лишь бы ощутить у себя под пальцами его обнаженную грудь, лишь бы иметь возможность коснуться губами его мускулистой спины — там, где извивался разъяренный дракон.— Ты не придешь посмотреть мой дом? Он называется Темз-Вью, — спросил он.Она подняла на него взгляд.— Я клялась, что не буду с вами танцевать.Я клялась, что никогда не останусь с вами наедине… и нарушила обе эти клятвы, — сказала она, едва дыша. — Если я надумаю посетить Темз-Вью — вы дадите мне слово, что я буду там в безопасности? Что я могу вам довериться?— Нет, Сабби. Никогда не будь настолько неразумной, чтобы довериться мне. — Он прижался губами к ее губам, и она почувствовала таящуюся в нем угрозу. Но и это ее воспламеняло. Да, ей придется иметь дело с опасным, но достойным противником. Она чувствовала в себе достаточно отваги — или безрассудства, — чтобы сыграть с ним в эту игру, хотя прекрасно понимала, что не приходится ждать легкой победы, когда ей противостоит такой сплав силы, ума и коварства. Ей понадобится прибегать к обману, к тонким уловкам обольщения, к могуществу женского обаяния. Если она проиграет — для нее все будет кончено. Но если она победит, ее восторгу не будет границ.— Я приду, милорд, — проворковала она и непроизвольно вздрогнула. — Когда-нибудь приду.
Шейн Хокхерст обозвал себя последним глупцом. Совершенно незачем осложнять себе жизнь — сложностей в ней и так хватало с избытком. Он вздохнул и решил так: если он хочет сотворить какой-то порядок из нынешнего хаоса, то впредь будет решать свои проблемы не все одновременно, а по одной.Этой ночью он предавался нежным любовным утехам с Ларксонг, а потом обнял ее и привлек к себе, чтобы облегчить предстоящее объяснение: настала пора разрубить узел, привязывающий ее к нему. В летние месяцы он долго и усердно размышлял, как именно это осуществить. Легкие чары Сабби Уайлд сумели зажечь в его крови огонь, и он догадывался, что скоро она станет для него самой желанной женщиной в мире. Но она ни за что не потерпит — он хорошо это понимал, — чтобы в его жизни оставалось место для другой, поэтому нужно было найти достойный способ, чтобы положить конец его нынешней любовной связи. Красавицу Ларксонг подарил ему алжирский бей в знак признательности за возможность пользоваться торговыми кораблями империи Хокхерстов; Шейн принял дар, потому что в противном случае девушку собирались отдать в лучший бордель Алжира — «Сад Наслаждений». Многие предлагали ему за нее целые состояния, и хотя раньше ему случалось покупать женщин, но продать… Об этом и речи не могло быть. Какое-то время его забавляла мысль подарить ее королеве, но, хорошенько взвесив, что может из этого получиться — а он подозревал, что на нее будут глазеть, как на какую-то заморскую диковину вроде рабыни-карлицы, — он отказался от этой затеи, но и не предпринял ничего другого.— Ларксонг, ты никогда не мечтала вернуться на родину? — мягко спросил он.Наступило долгое молчание. Она раньше, чем он, поняла, что когда-нибудь ответственность за нее и ее жизнь ляжет на него тяжелым бременем. Оставалось только надеяться, что, когда она ему надоест, он передаст ее доброму хозяину.— Я стараюсь не мечтать о невозможном, — тихо ответила она.— Если бы твоей родиной был Китай, я тоже сказал бы, что это невозможно. Но ты говорила, что твою мать вывез с Востока твой отец, а он турок. Ты рассказывала о прекрасном городе на берегу большого моря.Ларксонг сказала:— Византия — центр вселенной, где сходятся континенты.— Там, где соединяются Европа и Азия…Это блистательный город Константинополь.— Да, да! — воскликнула она в радостном возбуждении.— Милая моя Ларксонг, хватит ли у тебя храбрости отправиться на корабле в Константинополь и отыскать свой дом?Ее щеки были влажными от слез. Он не станет унижать ее, не передаст ее другому мужчине.— Барон! — резко позвал он, сбросив на ковер сильные ноги и быстро натянув бриджи и сапоги. На пороге спальни появился Барон. — Надо связаться с Грейс О'Мэлли. Я хочу, чтобы Ларксонг могла отправиться морем в Константинополь и чтобы в пути была обеспечена ее безопасность.
Лорд Эссекс сопровождал своих сестер — Дороти Деверо и Пенелопу Рич — в Театр Розы; с ним была и Сабби. Ей хотелось, чтобы спектакль никогда не кончался, так ей все здесь понравилось. Сначала вся компания собралась в доме Эссекса на Стрэнде, где Робин представил Сабби своим сестрам. Желающим было предложено шесть сортов различных вин, от сака до аликанте, и Сабби благоразумно развела свою порцию водой. Она понимала, что наливаться вином в столь ранний час было бы неосмотрительно.Перед уходом из Эссеке-Хауса все они надели маски, чтобы не быть узнанными. Искусно изготовленные маски изображали различных животных и были украшены мехом, перьями и блестками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119