Жемчужные капли стали появляться дружнее, создавая достаточно скользкую поверхность, чтобы бросить якорь поглубже.
Когда она стала полностью готова для любви, он крепко взял ее за стройную талию и, подаваясь вперед, одновременно тянул ее на себя. Ощущение от такого вхождения в нее не поддавалось описанию. Подаваясь назад, он могучими руками двигал ее вперед, а она так плотно обхватила его член, что его крайняя плоть наезжала на стержень, создавая жаркое трение.
Ее возгласы смешивались с его глухими дикими стонами, а он продолжал с силой входить в ее теперь полностью разгоряченое тело. Вспышка страсти была жаркой, дикой и стремительной. Она вцепилась в покрывало, разорвав его в клочья. Они закончили вместе бурно и энергично. Он бессильно упал на нее; судорожные извержения влаги продолжались еще долго. Последний слабый сладостный толчок, и он вместе с ней перекатился на бок. Его большое тело нежно обвило ее.
— Боже мой, Тони, я так тебя люблю. И как ты можешь даже подумать, что я посмотрю на кого-нибудь еще? Ты моя единственная.
Говорил ли он правду или же то, что ей хотелось слышать? От его слов ей было так хорошо, что это не имело значения.
Адам гладил ее по волосам.
— Не всём дано испытать такое.
Он вздохнул от прикосновения ее длинных нежных ног В сравнении с другими женщинами она была как хрустальный бокал тонкой работы среди грубых склянок.
Она дремотно прильнула к нему. Так бы и лежала, не двигаясь, в уютном гнездышке весь день и всю ночь. Его руки гладили живот, в котором будут вырастать их дети. Он нахмурился. Если он будет продолжать в таком духе, его семя прорастет раньше времени.
— Я говорил, чтобы ты оставалась в Ирландии до конца недели, а потом встретила меня в Эденвуде. Почему ты приехала на Хаф-Мун-стрит одна?
Она вдруг вспомнила о потрясающей новости и повернулась к нему:
— Я приехала сообщить тебе невероятную вещь. Он не дал ей говорить, закрыв рот долгим нежным поцелуем, на который у них не было времени, когда они были охвачены страстью. Наконец он дал ей отдышаться.
— Мой брат Антони жив! Он сел.
— Шутишь?
— Нет-нет. Он жив. Не утонул. Мы получили от него письмо. Правда, здорово?
— Действительно здорово. Но чем он, черт возьми, занимался все это время? Ты вместо него рисковала жизнью.
— Ах, Адам, не сердись. Больше не надо бояться Бернарда Лэмба. Я в безопасности, Лэмб-холлу ничто не грозит, до Антони ему не достать. Тони на Цейлоне с мамой!
— Не верится, черт побери, — выругался Сэвидж. — Я оставил тебя в Ирландии, чтобы безотлагательно заняться Бернардом Лэмбом. Мне стоило больших трудов, чтобы. по-тихому выставить его из страны. Я несколько уязвлен, что ты больше не нуждаешься в моей защите.
Встав на колени, она обвила руками его могучую шею:
— Адам, мне всегда будет нужна твоя защита. Он поморщился:
— Действительно, все силы уйдут на то, чтобы уберечь тебя от самой себя.
— Что ты, черт возьми, ХОЧРШЬ этим сказать? — сердито спросила она.
— Хочу сказать, что тебе здесь не место. Все эти месяцы ты только и делала, что нарывалась на неприятности. А мне важна твоя репутация.
— Если тебе так важна моя репутация, то зачем, не успела я войти, ты завалил меня в постель?
— Если будешь приходить одна, это неизбежно.
Его слова больно задели ее, и она решила ответить тем же. Передернув прелестным плечиком, она раздвинула закрывавший постель тонкий зеленый полог.
— Если ты больше не желаешь быть моим любовником, придется поискать другого.
Он внезапно оказался рядом, грубо обхватив руками, направив на нее ледяной взгляд. Шрам придавал лицу угрожающее выражение.
— Я утоплю его в собственной крови. Я был первым и буду последним! Ты моя, Тони, а я никогда не отдаю своего. — Он впился губами в ее рот, как бы утверждая свои права на нее. — Мы можем бывать вместе только по уик-эндам в Эденвуде. Моя прислуга хранит мои секреты. В Лондоне не будет знать ни одна душа. Вообще-то было бы лучше, если бы ты вернулась домой в Лэмб — холл. Лондон не место для юной леди.
Тони не верила собственным ушам.
— Что, черт побери, плохого в Лондоне?
— Это грязная клоака! Она гневно прищурилась:
— Кому лучше тебя это знать? Ты погряз в ней по горло, а меня отправляешь домой, чтобы я всю неделю была паинькой, тогда в награду в конце недели разрешишь пошалить. Грязный лицемер! — вскричала она. — Не намерена уезжать из Лондона, пока не погружу свой товар на «Красный дракон».
— «Красный дракон» с твоим драгоценным грузом на борту вчера отправился на Цейлон.
— Негодяй! — воскликнула она, замахиваясь, чтобы дать пощечину.
Перехватив руку, он больно сжал кисть. Посмотрел на сердитый рот, потом опустил взгляд ниже.
— Ты опять сердишься. Нарочно, чтобы снова раздразнить меня?
Тони увидела, что он горит желанием. Он потянулся к ней, но она в ответ свободной рукой влепила ему пощечину.
Он поднял руку.
— Давай бей. Мне не привыкать. Назревала драка, но в этот момент раздался тихий стук в дверь.
— Внизу мистер Бейнс, сэр. Говорит, что сегодня ранний прилив.
Антония стала одеваться. Внутри все кипело. Значит, он снова отправляется на «Летучем драконе» Бог знает с какой контрабандой.
Он, задумавшись, молча наблюдал за ней. Застегнув красивую желтую мантилью, она взяла зонтик.
— Берегись, Сэвидж. Если я открою рот, тебе болтаться на веревке!
Откинув голову, Адам Сэвидж расхохотался во весь голос. Вот дьявол, он же сам учил ее, как пугать других.
— Увидимся в Эденвуде, — уверенно сказал он ей вдогонку.
Тони душила злость. Ливрейный лакей покосился на ее растрепанные волосы, но она, черт возьми, не будет подобно Джорджиане поправлять свои кудри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166