— Я говорил с мистером Бэрке и понял, что ты искренне веришь, что Бернард Лэмб виноват в несчастном случае с твоим братом.
Взвесив его слова, Антония вспыхнула:
— Однако сами вы таким вещам не верите!
— Я с этим разберусь. Надеюсь, ты понимаешь, что тебе нечего было бы бояться своего кузена, если бы ты не выдавала себя за брата.
Сэвидж снова терял терпение. Было очевидно, что они просто не в состоянии обойтись без взаимных колкостей.
— У меня не было выбора. Если вы считаете, что я отдам все, что принадлежало Антони, его убийце, то вы, должно быть, глупее грудного младенца.
— Замолчи! С меня довольно выслушивать твои дерзости!
Шрам у рта придавал ему зловещий, свирепый вид. В ледяном взгляде ни капли жалости.
Его слова на нее не действовали. Она сама была настроена не менее воинственно.
— Если я женщина, значит, можно лишить меня права говорить. Боже, как я хотела бы быть мужчиной!
— Ты лживая хитрая лиса. Ничего этого тебе не надо. Ты женщина до мозга костей. Ты упиваешься тем, что родилась женщиной, со всеми хитростями и уловками, но, как все женщины, ты алчна и хочешь заполучить все преимущества, которыми обладают мужчины. Ты, черт возьми, просто забавлялась, разгуливая в брюках, болтая и делая все, что взбредет на твой дьявольски извращенный ум. Выставляя дураком каждого знакомого тебе мужчину.
Антония трясла головой, разбрасывая по плечам в диком беспорядке свои черные волосы. Гневно сверкающие глаза были подобны изумрудам.
— Какая нужда дурачить мужчин, когда они сами все до единого выставляют себя дураками!
Сэвидж больше не злился. Он просто поддразнивал ее ради удовольствия полюбоваться ею. В своей ярости она была захватывающе, невиданно прекрасна.
— У тебя ни капли совести, — поддел он.
— Это у меня нет совести? У меня нет совести! Сукин сын! — Она набросилась на него и стала колотить кулачками его широкую грудь. — Это у вас нет ни капли совести. Вы готовы на все ради денег, потому что деньги — это власть. Вы плюете на законы. Тайно торгуете всем, что запрещено. Днем затаскиваете в постель влиятельных лондонских матрон, а каждую ночь шатаетесь по борделям. А если говорить о совести, то вы только что купили себе титул, паршивый лорд Блэкуотер!
Сэвидж снова вскипел. Она без конца провоцировала его. Схватив ее за руки, он словно тисками прижал их к бокам и вкрадчивым голосом с угрозой произнес:
— Весь этот нелепый фарс никому не был нужен, и ты это хорошо знаешь, леди Дрянь. Чтобы сохранить свое драгоценное имение, когда пропал брат, требовалось всего лишь объявить, что он уехал на Цейлон утешить мать.
Антония, не произнеся ни слова, ошеломленно глядела на него. Как просто! Господи, почему она до этого не додумалась?
— Я освобождаю тебя от своего бесцеремонного присутствия. Лондонские хозяйки дома ждут возвращения моих ненасытных мужских прелестей. — Серебристый шрам растянулся в издевательской улыбке. Сэвидж помахал всесильной рукой. — Прошу пользоваться гостеприимством Блэкуотерского замка сколько душе угодно. А мне еще предстоит заняться контрабандой во Франции, — довольно правдиво сообщил он.
Глава 34
К вечеру Адам Сэвидж добрался до Дангарвана и взял билет на идущий в Англию корабль. Как ни старался он выбросить из головы Антонию с ее нелепыми выходками, ему это не удавалось. Он вновь и вновь вспоминал каждую мысль, каждое слово с того момента, когда увидел ее спящей в гамаке и когда окончательно понял, что Тони Лэмб — не изнеженный, как женщина, юнец, а настоящая женщина.
Открытие ошеломило его, однако какая-то мысль подспудно не давала ему покоя, но он никак не мог ухватить ее. Только ему начинало казаться, что он вот-вот ее поймает, как она ускользала.
Пересекая Ирландское море, он оживлял в памяти случаи, когда был преисполнен решимости сделать из Тони мужчину. Тяжело вздыхал, вспоминая, как привозил ее домой мертвецки пьяной, передавая в руки мистера Бэрке. Отчетливо помнил, как в конюшне Эденвуда дал ей в руки лопату и смотрел, как она убирает навоз. Его вдруг разобрал смех. Отважная женщина, потому что, черт побери, вычистила по меньшей мере полдюжины стойл.
Он покраснел, вспомнив, как велел Тони забраться в свою постель и потом умышленно дал понять французскому чиновнику, что они гомосексуалисты. Гнев Тони красноречиво свидетельствовал о том, что она поняла омерзительный смысл разыгранной сцены, тем не менее осталась и ухаживала за ним всю трудную ночь.
Черт возьми, неудивительно, что она с таким вкусом обставила дом и выбрала для импорта-экспорта дамские платья и парики — в этих вещах она разбиралась что надо. Как же, скажите на милость, до него ни разу не дошло, что Тони — женщина? К тому же очень красивая и привлекательная.
Адам тотчас оборвал такие опасные мысли. Он ее опекун, она его подопечная, и к тому же самая несносная, способная вывести кого угодно из себя особа. Но что-то в ней вызывало другие, неуловимые воспоминания и чувства. Что же такое вертелось в памяти?
Он докопается до истины в связи с проклятым делом Бернарда Лэмба. Если Антонии угрожает опасность, то он мигом оградит ее от двоюродного братца. Сэвидж прогулялся по палубе, избегая команды и пассажиров, потом, опершись на борт, постоял на носу, чтобы проветриться. Он определенно был не прав в одном. Мужчины будут добиваться ее руки. Красивая женщина, к тому же такая пылкая и страстная, была редкостью. Ее мать, Ева, бледнела в сравнении с ней. Эти задумчивые зеленые глаза, которые в считанные секунды вспыхивали изумрудами, эти длинные стройные ноги… нет, не может быть! Анн! Анн Лэмбет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166