Эмбер печально улыбнулась Шеймусу и произнесла то, что могло его успокоить:
— Если только такая возможность представится, я сделаю это для вас, Шеймус.
Для Эмерелд и Эмбер дни летели слишком быстро. Хотя все время, кроме сна, они проводили в обществе друг друга, мать и дочь редко оставались наедине.
Шон свозил их на один день с визитом в Мэйнут, где Эмбер тепло встретили ее кузины и тетушки. Фитцжеральды пустились в воспоминания, смеялись и перебивали друг друга, пока мать Эмерелд не почувствовала себя так, словно никогда не уезжала.
Ближе к вечеру Шон отвел их на одну из ферм, чтобы выбрать Эмерелд новую верховую лошадь. Ее привлек конь молочного цвета с летящей гривой, и, когда Нэн и Шон одобрили ее выбор, она заявила, что назовет его Буцефалом. Шон пошутил:
— Ты опять начиталась энциклопедии, англичанка.
Эмерелд порадовалась, что их первая встреча все еще жива в его памяти.
— Нет уж, это все потому, что я читала «Александра Великого» твоему отцу.
Шон стал убеждать Эмбер тоже выбрать себе лошадь и предложил переправить ее в Уиклоу, когда повезет мать Эмерелд домой.
Эмбер вежливо отказалась. Ей не хотелось быть обязанной этому влиятельному человеку.
Шон словно прочитал ее мысли и обезоруживающе улыбнулся.
— На самом деле, — сказал О'Тул так, чтобы его слышала только она, — за этих лошадей заплатил Монтегью. Я просто избавил его от забот по их перевозке и содержанию.
Эмбер рассмеялась в ответ на его искренность:
— В таком случае мне следует принять ваше предложение. Было бы невежливым с моей стороны поступить иначе.
На следующий день Эмбер поняла, что ее визит к дочери стремительно подходит к концу. Ближе к полудню она отозвала Эмерелд в сторону:
— Я попросила Шона отвезти меня завтра в Уиклоу.
— Ох нет! — воскликнула Эмерелд. — Прости меня, я знаю, что у тебя там дела, но время пролетело так быстро. Кажется, будто ты только что приехала.
— Дорогая, но все изменится. Мы теперь будем видеться часто.
— Я даже не знаю, чем ты занимаешься.
У Эмбер перехватило дыхание.
— Это… развлечения. Я нанимаю женщин, которые развлекают гостей на вечеринках, на приемах.
— И на это есть спрос? — полюбопытствовала Эмерелд.
— Огромный, — честно ответила мать. — Дорогая, мне необходимо поговорить с тобой наедине. Куда бы мы могли пойти?
Эмерелд вгляделась в ее лицо. Судя по всему, матери не хотелось, чтобы кто-нибудь в Грейстоунсе услышал их.
— Мы можем пойти на прогулку с собаками.
— Это было бы отлично. Хорошенько закутайся, я чувствую, в воздухе пахнет зимой.
Эмерелд спустилась вниз, одетая в свой зеленый бархатный плащ с капюшоном, отороченным великолепной рыжей лисой. Эмбер почувствовала комок в горле.
— Это не может быть тот же самый, что я шила для тебя.
— Нет, я уехала из Англии в единственном платье. Страшно уродливом, должна признаться. Шон заказал для меня точную копию того плаща, что был на мне в день приезда в Ирландию на праздник в честь дня его рождения. Он обо всем помнит.
Собак они нашли в конюшне.
— Грейхаунд принадлежал Джозефу, хотя они мало времени провели вместе.
Эмбер наклонилась, чтобы обнять пса.
— От этого просто разрывается сердце.
Волкодав Шона приветствовал Эмерелд, положив огромные передние лапы ей на плечи.
— Ах, дорогая, будь осторожна. Ведь у тебя ребенок! — воскликнула Эмбер.
— Ты знаешь? — удивилась Эмерелд.
— Я подозревала. Не сразу, но ты так сияла, что я стала к тебе присматриваться. Я все-таки надеялась, что мои страхи не имеют оснований.
— Я боялась сказать тебе.
— Это от твоего мужа или от Шона?
— Конечно же, это ребенок Шона!
— Значит, он незаконнорожденный, — мягко сказала Эмбер.
— Не говори так! Мы с Шоном любим друг друга.
— Давай пройдемся, — предложила Эмбер, ей необходимо было собраться с мыслями. Собаки понеслись через луг, направляясь к лесу на его дальнем краю. Женщины медленно пошли следом. — Я знаю, что ты любишь Шона О'Тула. Мне бы нужно было ослепнуть и оглохнуть, чтобы этого не заметить. Но любит ли он тебя?
— Разумеется, Шон меня любит, — признала Эмерелд.
— Подумай как следует. Говорил ли он когда-нибудь, что любит тебя? Что жить без тебя не может? Говорил ли о свадьбе? О том, что хочет видеть тебя матерью своих детей?
— У меня есть муж, как Шон мог говорить об этом? Ты осуждаешь меня так же, как и отец Фитц. Он назвал меня прелюбодейкой и велел мне отправляться домой к Джеку Реймонду. Ты этого хочешь?
— Господи, нет. Я бы только хотела, чтобы ты не бросилась без оглядки в руки его врага.
Они подошли к низкой каменной стене и сели.
— Монтегью заставили меня поверить, что ты развратная шлюха с испорченной ирландской кровью. Я не могла выносить, когда Джек прикасался ко мне. То, что он делал со мной, вызывало у меня тошноту. Я хотела сбежать, но у меня не было выхода.
Эмбер слишком хорошо понимала, что чувствовала ее дочь. Она сама оказалась в ловушке Уильяма Монтегью на долгие восемнадцать лет.
— И тут случилось чудо. Шон привез меня в Ирландию, и я поняла, что всегда любила его. Ты права, когда говоришь, что я бросилась в его объятия. Он не пытался принудить меня к этому никоим образом. Когда Шон занялся со мной любовью, я просто изголодалась по нему. Как только Шон О'Тул полюбил меня, мне стало стыдно своих мыслей о тебе. Если ты шлюха, то я распутнейшая из женщин, когда-либо принадлежавших мужчине. Он может не говорить, что любит меня, но он доказывает это, как только может.
Шон никогда не бывает суровым или резким со мной. Никогда не причиняет мне боли. Его руки с такой любовью прикасаются ко мне. Мы поссорились только один раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125