— И что же это за имя?
От робости у нее голос стал совсем тоненький.
— Сэм Басе.
— Сэм Басе! — прокатился по маленькому лугу крик Трэвиса и эхом отразился от скалы. — Как ты могла? — рычал он. — Это же бывший шулер, ставший грабителем! Он все лето грабил дилижансы вплоть до Вако. А ты, видите ли, пользуешься его берлогой для нашего медового месяца.
— Басе очень хороший человек, — рассердилась Сэм..
— По твоим меркам, может быть, и да, — огрызнулся в ответ Трэвис, — но мне что-то не улыбается одалживаться у преступника.
— Не лезь в бутылку, Трэвис! Ты ничего ему не должен. Сэм Басе сам задолжал услугу Даунингам, и когда я телеграфировала ему, он ответил, что с радостью предоставит нам свою хижину и таким образом отдаст свой долг. Единственное, о чем он попросил, — это чтобы я никому не говорила, где это находится. Вот почему я завязала тебе глаза.
— Прекрасно! — бушевал он. — Просто замечательно. Я полагаю, пока мы будем торчать здесь, я должен постоянно следить, как бы из-за моей спины не повыскакивали бандиты! Ну знаешь, я не собираюсь проводить свой медовый месяц в компании с преступниками! — Он потянулся за вожжами. — Поехали обратно.
Гарцуя на лошади и отходя подальше, Сэм отрезала:
— Ну и поезжай, если тебе так хочется, Трэвис, а я остаюсь здесь. Мы долго ехали сюда, и я с ног валюсь от усталости. Да еще скоро станет темно, а тропа слишком опасна, чтобы ехать по ней ночью.
Его глаза от злости превратились в бирюзовые щелки, но Сэм передернула плечами и, нажав коленями на бока лошади, направила ее к хижине.
— Между прочим, Трэвис, я договорилась с Бассом, чтобы здесь никого, кроме нас, не было. Пока мы не уедем, он здесь не появится и тем более кто-то посторонний. Мы с ним так условились.
— И ты веришь ему? — насмешливо сказал он, двигаясь за ней следом.
— Да, верю. Как один преступник верит другому, понимаешь? — ответила она дерзко. — Ты разве не слышал, что у воров есть кодекс чести? — Она позволила ему несколько минут поразмышлять на эту тему, а потом добавила: — А еще Сэм знает, как я стреляю. Так что он дважды подумает, прежде чем разозлить меня, — ему еще жить не надоело.
ГЛАВА 25
Наутро второго дня Сэм вышла из хижины, зевнула, сладко потянулась и отправилась на поиски Трэвиса. Она обнаружила его у ручья. Он сидел на берегу, на коленях у него лежала тростниковая удочка. Его отдохнувший и беззаботный вид вполне соответствовал ее настроению.
— Удишь рыбку на завтрак? — поинтересовалась она.
Он кивнул, с удовольствием глядя на нее. Она стояла перед ним босая, одетая лишь в одну из его рубашек, свисавшую до коленей; блестящие волосы рассыпались в разные стороны. Он похлопал по камню рядом с собой, приглашая ее сесть.
— Клюет? — спросила она, подбирая под себя ноги и прислоняясь к его плечу.
— Без тебя у меня ничего не получается. — Он нагнулся и быстро поцеловал ее. — М-м-м, как вкусно! Пожалуй, пусть червяк сам выкручивается из своего положения, а я между тем доставлю себе утреннее удовольствие прямо здесь на берегу.
Он повалил жену в густую зелень травы, перевернул на спину, пальцами нащупал пуговицу рубашки и расстегнул ее. Его смелые сверкающие глаза так и дразнили Сэм.
— А мы не умрем с голоду? — спросила она шутя, соблазнительно извиваясь под ним. Ее глаза блестели так же, как у него, если не ярче.
— Мы будем сыты одной любовью, — хрипло проговорил он, ловко расстегивая следующую пуговицу.
Сэм захихикала, когда он покусывал ее шею, по всему ее телу бежали мурашки.
— Не слишком питательная диета.
Его язык тем временем незаметно подобрался к ее уху и пощекотал его. Она взвизгнула и дернулась в ответ. Трэвис рассмеялся:
— Много ты понимаешь! Дай мне одну минуту, и я тебе докажу, что можно наесться до отвала.
— Хвастун!
— Тебе есть на что пожаловаться?
— Нет.
— Так я и думал.
Когда его усы легко, как крылья бабочки, коснулись ее губ, Сэм скорее догадалась, чем почувствовала, что он улыбается. Потом Трэвис отыскал ее губы и впился в них долгим поцелуем.
Солнце еще не осушило росу, но Сэм не замечала сырости. Все ее тело горело желанием. Она ощущала только жаркую страсть, когда Трэвис распахнул ее рубашку, обнажив прекрасную грудь. Утренние лучи омыли ее золотым сиянием, заиграли в кудрях красного золота.
Трэвис с восторгом отдался колдовским чарам. Ее тело жаждало его прикосновений, и он рад был доставить ей удовольствие. С ее помощью он тоже, как и она, освободился от всех одежд. Его губы жадно искали ее груди, сосали то одну, то другую; ее тонкие пальцы зарывались в жесткие светлые волосы на его груди, отыскивали и ласкали плоские соски, затерявшиеся в этих дебрях.
Раздираемый страстью, он глухо зарычал, и в ответ раздалось ее чувственное мурлыканье. Жадно ищущей рукой она поглаживала пульсирующую шелковистую неистовую мужскую плоть. Она извивалась в мучительном наслаждении под его искусными ласками, пока ей не стало казаться, что она сейчас закричит от невыносимого желания. И вот он уже был на ней, вошел в нее, переполняя ее страстью, а она подтягивала его ближе к себе, изгибалась, отдавала ему всю себя.
Все происходило нежно, как в раю, и горячо, как в аду. Длинные сильные толчки вели их обоих на вершину радуги восторга. На несколько волнующих мгновений они замерли на этой вершине, затаив дыхание в безумном предвкушении, и вместе преодолели пик головокружительной высоты, сверкающий в лучах солнца чистым золотом.
Опустошенные, они лежали в объятиях друг друга, постепенно возвращаясь к реальной действительности. Мир вокруг них медленно прекращал свое круженье. На деревьях все так же щебетали птицы, ярко светило солнце, квакали лягушки, стрекотал сверчок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111