— Это едва не стоило тебе жизни, дурочка! — проревел Жан в ответ, внутренне содрогнувшись при ее словах.
— Это мое дело!
Лицо Жана словно окаменело.
— Это уж точно, — холодно произнес он и начал собирать свои вещи в каюте.
Прошло несколько секунд, прежде чем Кэтлин сообразила, что он делает.
— Что это ты надумал? — спросила она резко.
Жан рывком обернулся и устремил на нее ледяной взгляд.
— Я устал. Устал лишь давать все время, не получая взамен от тебя ничего, кроме твоего тела. Женщина, которую я люблю, едва не погибла сегодня — думая, должен добавить, о другом мужчине в этот момент, — и она мне заявляет, что это меня не касается! Похоже, мне давно пора перестать биться головой о стену, ты не находишь?
У Кэтлин все дрожало внутри. Может, от того, что произошло с ней сегодня, а может, и по какой другой причине, она не знала. Она знала только то, что должна остановить его, не дать уйти. Она протянула к нему руки.
— Жан, пожалуйста! Не уходи! Прости меня. Давай поговорим.
— Мы поговорим позже, когда оба немного успокоимся. И не смотри на меня с таким отчаянием, cherie. Я буду в соседней каюте. Я не могу возвратиться сегодня на «Прайд» из-за шторма.
— Но ты мне нужен, Жан, — жалобно простонала Кэтлин. — Это был несчастный день, несчастный с самого начала и до конца. У меня раскалывается голова, болит рука, я совершенно измотана, я голодна, я промокла и почти ничего не соображаю. А теперь еще и это! Мне совсем не хочется ссориться с тобой, Жан. Я хочу только прижаться к твоей груди и забыть, что сегодняшний день вообще существовал.
Жан покачал головой и вздохнул:
— Нет, Кэтлин. На этот раз на первом месте будет то, чего хочется мне. Я должен отказать тебе, чтобы окончательно не лишиться рассудка. Мое терпение достигло предела. Не могу я больше довольствоваться лишь твоим телом. Мне нужна твоя душа, твое сердце. Бывают моменты, когда я готов поклясться, что в нашей постели трое — ты, я и Рид. Я не желаю отныне делить тебя с призраком!
С этими словами Жан отвернулся от Кэтлин, которая словно приросла к полу, и направился к двери. На пороге он оглянулся и увидел, что лицо ее было белым, как мел.
— Когда ты сможешь прийти ко мне и сказать, ты меня любишь, я тебя выслушаю. Когда ты сможешь убедить меня, что ты предала прошлое забвению мне не нужно больше соперничать с памятью о Риде в твоем сердце, тогда мы с тобой поговорим, но не раньше.
И он вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Совершенно потрясенная, Кэтлин застыла на месте, глядя сквозь застилавшие глаза слезы на закрывшуюся за Жаном дверь.
Пальцы Кэтлин с силой сжимали штурвал. В душе бушевала не меньшая буря, чем на море вокруг нее. Длинные влажные пряди волос, развеваясь от резких порывов ветра, хлестали ее время от времени по лицу, что затрудняло видимость, и без того небольшую из-за пелены дождя. По щекам, смешиваясь с морскими брызгами и каплями дождя, безудержно катились крупные слезы. Корабль швыряло из стороны в сторону, и при каждом ее усилии выровнять его, плечо пронзала острая боль. Царивший кругом мрак то и дело прорезали белые зигзаги молний, нацеленных, казалось, прямо на «Волшебницу». Постоянные раскаты грома оглушали Кэтлин, так что она слышала лишь рев бури, шум ударявшихся о борт волн и завывание ветра.
Очередная молния ударила почти у носа корабля с правого борта, и Кэтлин невольно зажмурилась. Небеса словно затеяли с фрегатом какую-то жестокую игру. Для моряка не было большего кошмара, чем быть застигнутым подобным штормом, когда каждую секунду ты мог ожидать, что молния попадет в ванты или ударит с дьявольской точностью в мачту, уничтожив хрупкую посудину, являющуюся единственной преградой между тобой и ревущим внизу морем, которое, казалось, стремилось тебя поглотить.
— Черт! Черт! Черт! — выругалась вслух Кэтлин, но ее гнев был направлен скорее против себя самой, нежели против бушевавшего вокруг шторма. Все ее мысли были заняты Жаном. «Если я в скором времени не приму какого-нибудь решения, я его потеряю», — подумала она, кусая губы.
На мгновение в душе ее вновь вспыхнул гнев. «Только три недели назад он сказал, что даст мне время. Похоже, данный мне срок истек. Но это же нечестно!» Слезы вновь покатились по ее щекам и подбородок предательски задрожал.
Кэтлин обреченно вздохнула. Вновь и вновь она задавалась вопросом: «Почему я не могу, наконец, решить, что мне делать, почему колеблюсь?» Мысленно она начала перечислять: «Жан любит меня. Рид мертв. Я люблю Жана…» Пораженная этой последней мыслью, невольно возникшей в ее мозгу, Кэтлин широко открыла глаза.
— Я люблю Жана, — проговорила она медленно вслух, словно пробуя на язык эти слова.
Они звучали правильно. В них не было никакой фальши. Неудивительно, что она, не сопротивляясь, кинулась ему в объятия и разделила с ним его ложе. Должно быть, сердце ее давно знало то, что разум отказывался принять.
И все же что-то в ней противилось этому. Словно испытывая нестерпимую боль, она плотно сжала веки и мысленно вскричала: «Но эта мысль пугает меня! Я боюсь отдать свое сердце Жану. Это требует безграничной веры и доверия с моей стороны, на что после смерти Рида я совершенно не чувствую себя способной. И потом, нужно еще так много учитывать, помимо того, что мы любим друг друга. Обладаю ли я достаточным мужеством, чтобы рискнуть полюбить снова, осмелиться думать, что у меня с Жаном может быть будущее? Могу ли я доверить его заботам моих детей?»
Мысли носились по кругу в ее усталом мозгу, вновь и вновь возвращаясь к одному и тому же: «Да. Я люблю Жана. Не так, как я любила Рида, по-другому, как сказала Элеонора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134