Прошло несколько недель, и, не видя в Кэтлин никаких признаков той любви, которой он так жаждал, Жан начал отчаиваться. И постепенно в нем загорался гнев. Как могла она так легко относиться к его чувствам? Действительно, он согласился принять ее условия, но с каждым днем ему становилось все труднее и труднее их соблюдать. Сколько еще он мог выдерживать эту пытку, жить с сознанием, что она его не любит? Не в силах найти выход, Жан чувствовал себя словно в западне. И хотя надежда еще не окончательно его покинула, ему было ясно, что если он сейчас поднимет этот вопрос, Кэтлин тут же сбежит от него, как вспугнутая охотником лань.
Постоянное раздражение вызывал у него и попугай Кэтлин — Пег-Лег. Дурацкая птица столь привыкла к этому времени жить с Кэтлин, что выселить ее из каюты молодой женщины, когда Жан туда перебрался, оказалось совершенно невозможно. В первый же вечер, когда они готовились лечь, из угла каюты вдруг послышался скрипучий голос:
— Чтоб мне провалиться!
Жан едва не подпрыгнул от изумления.
— Mon dieu ! — вырвалось у него. — Эта глупая птица отняла у меня, как пить дать, десять лет жизни.
Когда Кэтлин наконец перестала смеяться, она и винилась:
— Я забыла предупредить тебя о Пег-Леге. Похоже, он считает себя хозяином в моем будуаре. Мы с ним провели здесь вместе не одну ночь.
Жан не отрывал от птицы яростного взгляда.
— Больше ты не будешь проводить свои ночи в одиночестве, так что, думаю, он прекрасно может устроиться где-нибудь в другом месте, n'est-ce pas ?
— О, позволь ему остаться, Жан. Он совершенно безвреден и к тому же привык жить здесь. Ты скоро привыкнешь к нему и не будешь замечать его присутствия.
— Я что-то в этом сильно сомневаюсь, — протянул Жан. — Ну, да ладно, поживем — увидим.
Кэтлин разделась и собиралась уже юркнуть в постель, как вдруг Пег-Лег испустил долгий, протяжный свист.
Бровь Жана поползла вверх.
— Так что ты там говорила?
Кэтлин пожала плечами и ухмыльнулась:
— Спроси Доминика, откуда у Пег-Лега такие дурные манеры. Обычно эта безнравственная птица говорит одни только непристойности.
Сидевший на своей жердочке в углу Пег-Лег при ее словах пронзительно закричал:
— Хорошая птица! Хорошая птица!
Кэтлин бросила на попугая неодобрительный взгляд:
— А ну-ка замолчи!
Какое-то время в каюте царила тишина, нарушаемая лишь вздохами Кэтлин и Жана. Неожиданно по спине Жана пробежал холодок, обычно предупреждавший его в бою, что кто-то собирается напасть на него сзади. Рывком он обернулся и увидел над собой две бусины глаз и острый изогнутый клюв. Пег-Лег с интересом наблюдал за ними с перекладины над койкой Кэтлин.
Жан взревел от ярости и выбросил вперед кулак, целясь в попугая. Пег-Лег метнулся в сторону, и Жан со всей силы ударил прямо в перекладину. Он вновь взревел, на этот раз от боли.
Прикусив губу, чтобы не рассмеяться, Кэтлин привстала и внимательно осмотрела его руку. К счастью для Пег-Лега, кость оказалась не задетой. И рука, и гордость Жана были, несомненно, ранены, но, судя по всему, и та, и другая не слишком серьезно.
— Жан, — заметила она с укоризной, закончив осмотр, — ты мог бы сломать руку.
— Я пытался свернуть его глупую башку! — в сердцах воскликнул Жан. — Если бы я желал пригласить зрителей, то установил бы плату за вход!
— А это идея! — Кэтлин прищелкнула язык и тут же рассмеялась.
— Кэтлин, — предостерегающе сказал Жан. — Я изо всех сил пытаюсь сдержаться, но должен предупредить тебя, терпение мое вот-вот лопнет. Прошу тебя, сделай что-нибудь с этим любителем подглядывать, с этим извращенцем, пока я не свернул ему шею.
— Хорошо, — примирительно ответила Кэтлин. — Я посажу его в клетку и накрою ее платком. Может он заснет.
— А может, — проворчал Жан, — даст Бог, он там и задохнется.
Пег-Лег тем временем вернулся на свою жердочку и, когда Кэтлин стала снимать его оттуда, чтобы посадить в клетку, громко прокричал:
— Господи Боже мой! Господи Боже мой!
Поспешно Кэтлин накрыла клетку платком и шепнула:
— Замолчи, глупая птица! Ты что, не понимаешь, что можешь угодить в суп?
После этого случая Кэтлин каждый вечер сажала попугая в клетку и накрывала платком. Обычно поворчав там несколько минут, Пег-Лег засыпал. Но иногда она забывала накрыть клетку платком, и он тут же напоминал о своем присутствии свистом или каким-нибудь непристойным замечанием. Скрипучее «Поцелуй меня, красотка!» или «К бою»! мгновенно приводило Жана в ярость, и Кэтлин спешила накрыть птицу. Попугай не только подглядывал, но и подслушивал, и Кэтлин, порой смеялась до колик, услышав вдруг посреди нежных признаний Жана громкий комментарий: «Ерунда!».
Как-то в особенно пикантный момент Пег-Лег, который все еще бодрствовал, неожиданно прокричал:
— Задай-ка жару, приятель!
Жан побагровел от злости.
— Или ты найдешь какой-нибудь способ заставить замолчать эту мерзкую кучу перьев, или я разорву ее на куски и скормлю акулам! — проревел он. — После чего я сделаю то же самое с Домиником за то, что он подарил его тебе!
Кэтлин решила прибегнуть к более крутым мерам выселить попугая из своей каюты. Очень скоро, однако, ей пришлось забрать его, так как он кричал и громко стучал клювом по прутьям клетки, не давая никому спать. В конце концов, она была вынуждена оставить его у себя и лишь убирать клетку с ним каждую ночь в шкаф. Лишенный возможности слышать и видеть происходящее, Пег-Лег какое-то время отпускал отборнейшие ругательства, выражая тем самым свое недовольство, после чего клал голову под крыло и засыпал. Проблема, таким образом, была решена. Жан был удовлетворен, Кэтлин вздохнула с облегчением, и Пег-Лег сохранил жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134