И вот она, уже обнаженная, стояла в кольце его рук. Платье шелковым комом лежало у ее ног покорные кудри накрыли плечи как огненная накидка Такая гордая, страстная и вся его.
Она прильнула к нему; ее груди коснулись темных, схожих на мех волос на его груди, и розовые соски отвердели и набухли. Она потерлась о него как довольная кошка: бедро о бедро, грудь о грудь. Она была его падшим ангелом, страстным и бесстыдным, какой сделала ее природа и его любовь; экзотическим цветком, словно говорящим, чтобы его сорвали.
Рид поднял ее на руки и положил на кровать, так и оставшуюся незастеленной. Но ни он, ни она не замечали скомканных простыней. Он лег рядом с ней, положив на нее ногу, словно желая подчеркнуть, что она принадлежит ему. Ее длинные черные ресницы опустились и густой бахромой легли на пылающие щеки, когда он, наклонившись, стал целовать ее лоб и виски. Потом его теплые губы легонько коснулись ее губ, их дыхание смешалось. Ее губы дрогнули под его губами, будто приглашая к более страстному поцелую. Но он какое-то время дразнил ее, водя языком по ее губам и легонько их покусывая, прежде чем горячий язык вошел во влажные глубины ее рта.
С удовлетворенным вздохом Кэтлин подставила губы его все более страстным поцелуям. Она запустила пальцы в его густые черные волосы и, надавив на затылок, прижала его рот к своему.
Руки Рида гладили ее тело — плечи, тонкую талию, изящный изгиб стройных бедер. Ее никогда не переставало удивлять, как руки, огрубевшие от физического труда, могут ласкать ее с такой нежностью, доставляя несказанное удовольствие. Длинные сильные пальцы находили все чувствительные точки на ее теле, заставляя каждый ее нерв вибрировать от наслаждения. Мозолистые ладони и успокаивали, и возбуждали ее. Подобно великому художнику Рид своими руками создавал полотно с бесподобной гаммой цветов и ощущений.
Затем его губы оторвались от ее теплых, припухших от его жарких поцелуев губ и скользнули по щеке к шее; его теплое дыхание щекотало ей ухо, губы медленно, словно пробуя ее нежную кожу на вкус, переместились к плечу и пульсирующей жилке у основания шеи.
Кэтлин нежно гладила его плечи, слегка царапая их длинными ногтями. Опустив голову, Рид захватил ее сосок теплыми влажными губами, и их закружила в причудливом огненном хороводе наслаждения. Erg черные как смоль волосы создавали удивительные контраст с ее белой кожей, прорезанной кое-где голубыми жилками. Он долго сосал, прихватывая губами сначала один ее сосок, потом другой.
На секунду тело ее напряглось и снова расслабилось, когда его пальцы нашли и стали любовно ласкать крошечную точку — средоточие чувственности — между ее бедер. Казалось, по жилам у нее разлился жидкий огонь, и она изогнулась всем телом в молчаливой мольбе об окончательном свершении. Бедром она ощущала его горячий и твердый член — доказательство его страсти.
Его рот скользнул по ее животу, а потом он жадно, как измученный жаждой путник к колодцу, приник к ее рту. Не желая продлевать сладкую муку, Кэтлин обхватила дрожащей рукой его член и ввела его туда, где все давно ждало этого гостя.
Их тела сплелись и задвигались в ритуальном танце любви. Она отвечала на каждое его движение, чувствуя, что он проникает ей в самую душу, ставя на ней отметку, как на своей собственности. Их движения становились все более бурными, слова любви перемежались вздохами и стонами наслаждения.
И вот наступил момент, когда им показалось, будто земля разверзлась под ними, и их затянуло в горячую, но не сжигающую сердцевину вулкана. Волны наслаждения накатывали на них, накрывая с головой. Потом они лежали обессиленные и довольные в объятиях друг друга.
— Кажется, у меня нет сил сделать даже одни движение, — шепнул Рид ей в ухо, когда обрел способность говорить.
Кэтлин вздохнула:
— У меня тоже. Но ведь постель не постелена, простыни валяются на полу.
— Потом постелем, — лениво предложил он.
— М-м-м, — протянула она, уже наполовину погрузившись в сон.
— Я люблю тебя, — тихо сказал он, положив голову ей на плечо.
80
Припухшие от любовных ласк губы изогнулись в улыбке.
— Я тоже люблю тебя, — и она крепче прижала его к себе, не желая расставаться с ним даже во сне.
Кэтлин не поехала в Саванну провожать Рида. Их прощание прошло в уединении их спальни, где они в последний раз занялись любовью. В ушах у нее звучало его обещание скоро вернуться, а на губах горел прощальный поцелуй, когда она одна поднялась по лестнице на третий этаж и стала у окна, вглядываясь в даль в надежде увидеть «Кэт-Энн», когда тот будет проплывать мимо Чимеры вниз по реке Саванне к океану. Но вот фрегат скрылся из виду на изгибе реки, и она поняла, что в последующие несколько месяцев ей предстоит близко познакомиться с одиночеством.
Дни Кэтлин были заполнены до краев; она постоянно была чем-то занята, поскольку только устав до смерти, могла заснуть в своей, ставшей теперь одинокой, спальне. По вечерам она без сил падала на их огромную кровать и мгновенно проваливалась в сон. Это был единственный способ, позволявший бороться со слезами. Но и при этом она часто просыпалась среди ночи, прислушивалась, словно надеялась услышать рядом дыхание Рида, протягивала руки, которые обнимали только пустоту.
Осень в Чимере была напряженным временем — убирали урожай, закладывали в кладовые подготовленные для длительного хранения фрукты и овощи. Коптильня заполнялась окороками, вырезками, ростбифами, отбивными, бараньими боками, тушками индеек и цыплят, тоже прошедшими специальную обработку. Фрукты сушили на огромных решетках или складывали в специально отведенное для них место в погребах, вместе с картофелем и луком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134