Грэнт побежал; сердце бешено колотилось. Он перескочил через ограду одним махом, едва не свалившись, но продолжал мчаться, не обращая внимания на боль в груди. Когда он подбежал к бьющейся на земле лошади, успокоить которую не могли полдесятка работников, то увидел на опутанных проволокой ногах глубочайшие раны. В некоторых местах раны были рваными, до костей. Спасти эту лошадь было невозможно, а ведь все знали, что ее качества обеспечивали ей победу на скачках в этом или следующем году. Даже если бы она выжила, то превратилась бы в калеку. Поэтому было нужно избавить бедное животное от страданий.
Обсудив все это с хозяином, Син О'Брайн подошел к Грэнту с заряженной винтовкой.
— Я могу это сделать, если вам тяжело, — предложил он.
— Нет, я сам, — мрачно ответил Грэнт.
Он знал, что убить это красивое создание — все равно что уничтожить часть себя самого, но он также сознавал и то, что сделать это — его обязанность.
Эхо выстрела прогремело во всех уголках Туманной Долины. И наступила жуткая неестественная тишина.
Грэнт казался разъяренным тигром. Кто-то намеренно портил его собственность, калечил его любимых лошадей, и он должен отыскать мерзкого ублюдка, заслуживающего линчевания, даже если придется обшарить весь мир.
Было неясно, где искать следы. Откуда взялись куски проволоки в стойлах Челленджера и Малыша Флинта и на некоторых пастбищах? Кто подложил орехи в опилки и кто оставил открытой калитку загона в ночь перед аукционом?
Любой обитатель фермы или окрестный житель мог это сделать. Обиженный работник, оскорбленный клиент, конкуренты, даже кто-нибудь из тех, чья лошадь проиграла Грэнту на скачках. Список подозреваемых был бы слишком длинным, задумай Грэнт его составить. Если заносить в него всех врагов, то там место и тем, с кем он поссорился недавно — Анабел, мистер Фостер, Стэнфорд Дарси, конюх Анабел, хотя, если верить слухам, последний находился в Чаттануге.
Не придумав, что еще можно предпринять, Грэнт распорядился выставить вокруг конюшен часовых, которым было приказано загонять лошадей на ночь в стойла, а днем, когда лошади паслись, обращать внимание на все необычное. Посетители допускались в таком количестве, чтобы за ними можно было легко проследить; заходить же на пастбища вообще запретили. Корм, вода, конюшни, загоны и луга регулярно проверялись, и обо всем, заслуживающем даже малейшего внимания, немедленно сообщалось Грэнту. Всем часовым выдали заряженные винтовки с приказом: в первую очередь охранять лошадей и лишь затем задавать вопросы.
С нетерпением разъяренного быка Грэнт ожидал развития событий.
— Аманда, мы не едем на пикник, выкинь весь этот вздор из головы, — сказал Грэнт и добавил: — Я страшно занят. Кто-то хочет разрушить все, что мы создали, и сейчас не время для всяких глупостей.
— А для чего сейчас время? — спросила она. — Подглядывать и выслеживать всех и вся? Погрязнуть в подозрениях, стать полнейшим кретином и всех остальных сделать такими? Господи, ты так озабочен, что думаешь об этом, даже когда мы занимаемся любовью.
Он уставился на нее:
— Откуда ты знаешь, что у меня на уме в этот момент?
— Не трудно догадаться: ты напряжен, как сжатая пружина. Ты разбудил меня скрежетом зубов прошлой ночью, а руки твои были сжаты в кулаки. Милый, так больше не может продолжаться. Тебе надо отвлечься от всех твоих забот, хоть на час, или на два, и просто отдохнуть. Да и Тэд уезжает послезавтра. Нам всем будет что вспомнить, если мы проведем вместе время до его отъезда. — Она подняла на него свои голубые глаза. — Оставь кого-нибудь вместо себя на несколько часов и поехали с нами, любовь моя.
Когда она так смотрела на него, Грэнт был готов отдать ей все, что она только пожелает, хотя никогда не сознался бы в этой слабости. А когда она произнесла «любовь моя» так, как только она умела произносить эти слова, все внутри у него затрепетало.
— Ладно, — согласился он. — Но ненадолго, я хочу быть здесь, если что-нибудь случится.
— Если только случится, — поправила она и с чарующей улыбкой добавила: — Ты отдай приказания на день, а я распоряжусь, чтобы упаковали корзинки для пикника, и предупрежу Тэда и Бэтси.
Уже собираясь выйти, она внезапно остановилась:
— Грэнт, а где ты хранишь свои удочки?
— Удочки?
— Да, те длинные тростинки с леской и крючками.
— Я знаю, что такое удочка, Аманда, — сухо сказал он. — Меня лишь удивляет то, что тебе стала интересна рыбная ловля.
— Нет лучшего способа расслабиться, чем валяться на берегу и слушать плеск воды в ожидании клева.
Он усмехнулся:
— Я знаю парочку способов получше.
Пристально взглянув на него, она ответила:
— Сначала мы половим рыбу, а затем, если ты будешь себя хорошо вести, я поймаю на крючок и тебя.
Тихонько покачав головой, он сказал, глядя, как она стряхивает несуществующие пылинки с юбки:
— Вот так всегда, кокетка…
Они прекрасно отдохнули на берегу речки. Лучи солнца пробивались сквозь смыкающиеся у них над головами ветви деревьев, а легкий ветерок шелестел в листве. Их нисколько не огорчало то, что рыба сегодня не клевала. Грэнт совсем забыл свои заботы и то напряжение, которым он был охвачен последние четыре дня, спало.
Аманда была прелестна, энергия била в ней ключом. Ее глаза сверкали, смех был заразителен. Она стянула обувь и чулки и бегала по высокой траве, как босоногая фея.
— Какое дивное ощущение!
Грэнт не мог не улыбнуться, глядя на ее шалости. Она вела себя, как ребенок, забывший обо всех ограничениях.
— Не наступи на змею, — крикнул он ей. Вертясь, как юла, она подскочила к нему.
— Я оставлю змей Тэду, если только уже всех их не распугала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103