Между ними не было расстояния, так как, даже теряя ее из виду, в мыслях он всегда был рядом с ней. Временами казалось: лучшее, на что он мог надеяться — это жить их случайными встречами. Каждый день она удивляла его чем-то новым, а иногда, как сегодня, заставляла его смотреть на вещи совершенно по-иному, более чистым взглядом, и тогда ему казалось, что он переносится назад в свое слишком короткое детство и заново переживает его лучшие мгновения.
Аманда — женщина-дитя-искусительница-фея. Аманда.
На следующий день он выкроил время, чтобы пойти с ней на прогулку. А пойти стоило, хотя бы ради того, чтобы увидеть выражение благоговейного трепета на ее лице, когда она разглядывала огромный стальной скелет собора, занявший собою целый квартал. И наблюдать ее широко раскрытые глаза, когда она любовалась вереницей драгоценностей у Тиффани.
— Если когда-нибудь у тебя будут лишние деньги, не покупай алмазы или изумруды, — сказал он ей, когда они проходили мимо колец и браслетов, ожерелий и тиар. — Как бы ни были они хороши, голубой топаз и аквамарин тебе подходят больше. Смотри, как замечательно они сочетаются с цветом твоих глаз, а коралл с твоими губами, а рубины — словно огонь на твоей коже и волосах.
На память об их пребывании в Нью-Йорке он купил ей маленькую подвеску из цветного стекла — красочную бабочку с распростертыми крыльями, улавливающими солнечный свет. Это напоминало ему тот день, когда он встретил ее в саду.
Они расстались на несколько часов, пока Аманда была на модном представлении и подыскивала себе костюм. За это время и Грэнт нашел себе кое-что, заклиная Чалмерса молчать, чтобы Аманда не узнала, как он решил нарядиться, до тех пор пока они не встретятся на балу. Они собрались снова и отправились ужинать в известный клуб; но вышли оттуда до крайности разочарованные клубной кухней, так сильно уступавшей изысканным блюдам, что подали им вчера в маленьком захолустном ресторанчике.
Наступил день балета. Аманде очень хотелось на него попасть. Однако в это же время на Мэдисон-Сквер-Гарден начинались бои за Большой приз, и Чалмерсу с Грэнтом больше всего хотелось быть там. Они решили кинуть монетку, чтобы определить, кому сопровождать Аманду, а кто пойдет на бокс. Чалмерс выиграл; довольный, он отправился на Гарден. Грэнт принес себя в жертву балету, утешаясь тем, что это, слава Богу, все же не опера.
И снова Грэнт, не обращая внимания на представление, наслаждался удовольствием, которое получала Аманда. Она сидела с закрытыми глазами, восторженно слушая музыку. Наклоняясь ближе, он шепотом поддразнил:
— Ты будешь видеть лучше, если откроешь глаза, Аманда.
— Ш-ш-ш! Я чувствую музыку, — мягко возразила она, кладя свою руку на его; глаза ее были закрыты, она улыбалась. — Разве это не чудесно? Она пронизывает меня. Я могла бы слушать ее всю ночь.
В антракте, однако, она удивила его:
— Может махнуть сейчас на бокс? Если поторопимся, еще успеем на главный бой.
— Маленькая злобная ведьма! Так ты все знала? — сказал он со смехом.
Наклонив голову, она улыбнулась ему:
— Ну, так как? Ты идешь или нет?
— Но мы не можем. Там не подходящее место для женщины. И, кроме того, тебе ведь нравится балет.
Схватив за руку, она вытащила его из театра на улицу.
— Поймай кэб, Грэнт. Мы едем на бокс. С такими защитниками, как ты и Регги, мне ничего не страшно.
Найдя Чалмерса, они с трудом протиснулись на скамейку позади него. Аманде пришлось сидеть почти на коленях у Грэнта.
Главный бой только что начался.
Аманду, которая провела почти всю жизнь у реки, не шокировала картина насилия. Она даже не вызвала в ней отвращения. Хотя Аманда и не понимала, что заставляет разумных, нормальных людей избивать друг друга до умопомрачения за скудную плату и еще получать удовольствие от этого. Слава Богу, хоть в этом матче, в отличие от других, бойцы были в перчатках. Но, пожалуй, большого значения это не имело, к концу десятого раунда оба выглядели так, словно их пропустили через мясорубку: окровавленные, все в синяках и ссадинах.
Матч закончился. Боксер, за которого болели Чалмерс и Грэнт, победил, и они поздравляли друг друга, когда вдруг сосед Аманды хлопнул ее толстой лапой по бедру и развязно проговорил:
— Эй, красотка, развлечемся где-нибудь?
Аманда оцепенела. Когда же оцепенение прошло, она стряхнула его руку и, пристально глянув в его красные глазки, сказала:
— Забудь об этом, приятель. Я с ним. — Она отодвинулась к Грэнту.
— Что здесь происходит?
Грэнт за шумом толпы не слышал их разговора, но голос Аманды его встревожил.
— Ничего, — пискнула Аманда.
Ее слова заглушил возглас мужчины:
— Леди пойдет со мной. Имеешь что-нибудь против, мистер?
Грэнт ответил ему ударом в нос.
Тот в свою очередь нанес Грэнту удар в челюсть.
Тогда в потасовку ввязался Чалмерс, а Аманда, в шуме ревущей толпы, охочей до таких зрелищ, съежившись, пыталась спрятаться за сиденьями. Но вдруг ее обидчику удалось схватить ее за волосы и прикрыться ею, как щитом. При этом он все время улыбался, точно деревенский идиот. Ошибка его была в том, что он недооценил Аманду. А она, громко крикнув, ударила его коленом в пах, и когда он выпустил ее, упала на пол и поползла к Чалмерсу, который лежал и тяжело стонал. Как раз в этот момент прибыла полиция и всех, включая Аманду, препроводила в тюрьму.
На следующее утро, проведя ночь в кутузке, после долгих оправданий перед судьей трио краснолицых драчунов было отослано на Лонг-Айленд.
— Если кто-то из вас проговорится кому-нибудь, — грозно предупредила Аманда, — то, клянусь, я испробую на вас каждый из тех мерзких приемов, которым я выучилась прошлой ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103