Чувствуя, как он гнется у нее в ладони, она проговорила чувственным, расслабленным голосом:
— Такой мягкий и такой твердый. Как прекрасно, Грэнт.
В ответ он захватил ее губы в жарком поцелуе, от которого оба тяжело задышали, подаваясь навстречу друг другу.
— Скажи, что хочешь меня, — потребовал он, желая наконец услышать это от нее.
— Я хочу тебя, — проговорила она, задыхаясь. А когда его пальцы вошли в ее жаркое, нежное лоно, она, изогнувшись, воскликнула:
— О, Боже! Как я хочу тебя!
Он надвинулся на нее, раздвигая ей бедра и сплетая ее ноги со своими, так как у нее не было сил сделать это самой.
— Взгляни на меня, Аманда, — потребовал он настойчиво. — Я хочу, чтобы ты знала, кто занимается с тобой любовью. Я не какой-то случайный мужчина в твоей постели. Назови мое имя. Я хочу услышать его, когда овладею тобой.
Когда он погрузился в ее дрожащее тело, имя его прозвучало тихим возгласом. Зажмурив глаза, она дышала часто и неглубоко, царапая ногтями его плечи.
И тогда он узнал. Узнал то, чего совершенно не ожидал. Она была девственницей. Обмана не было. Эта корабельная картежница, смахивающая на проститутку, эта девчонка с телом куртизанки и с улыбкой падшего ангела не знала мужчины. До этого мгновения. До него.
— Ты должна была сказать мне, — проговорил он, замерев, сжатый в ее жарких глубинах.
Она покачала головой и, посмотрев ему в глаза, прошептала:
— Все хорошо. Пожалуйста. Уже почти не больно. — Она стянула его ниже, чтобы достать его рот.
— Целуй меня, — попросила она, и ее губы затрепетали.
Как только их губы соприкоснулись, угасшее пламя вспыхнуло снова. Ласково он целовал ее виски, тихо шептал что-то на ухо, обнимал и гладил ее, пока она не начала подаваться навстречу ему, впуская его все глубже. И он двигался тоже — на ней и в ней. Наслаждение возрастало до тех пор, пока они не достигли пика страсти — и тут у них одновременно вырвался крик.
— Я люблю тебя, — выдохнула она, вздрогнув в последний раз. Ее ресницы сомкнулись, и она уютно прижалась к нему, положив голову на его плечо.
Она уснула в объятиях Грэнта. А он боролся с противоречивыми чувствами. Испуг. Стыд. Негодование. Вина и смущение. И все это после самой захватывающей любовной ночи в его жизни. Наконец, какое-то раздражение заставило его встать с постели. Им надо будет поговорить и объясниться, чтобы воспоминание о сегодняшнем не смущало его.
Стараясь не разбудить ее, он оделся. Когда он надевал жилет, ее монетка выпала из кармана, как еще одно постыдное напоминание. Это был ее талисман, и если бы он не забрал его, может быть она сохранила бы свою невинность, которую он так бездумно отобрал у нее.
Осторожно он положил монетку на тумбочку у постели. Если бы он так же легко мог вернуть ей ее чистоту.
ГЛАВА 12
Первое, что заметила Аманда, проснувшись на следующее утро — это отсутствие Грэнта. Она лежала одна в своей постели, согреваемая лишь воспоминаниями о минувшей ночи. Какими чудесными были эти воспоминания! Она была совершенно не подготовлена к такому захватывающему любовному чувству. Даже сейчас в ней всколыхнулось наслаждение, и сердце забилось, когда она вспомнила непередаваемое ощущение от прикосновения его губ, вспомнила его запах, его тяжесть, силу страсти и судороги наслаждения!
Разочарованная тем, что он не остался с ней до утра, Аманда, однако, не удивилась. Чувство приличия, скорее всего, не позволило ему остаться с ней, чтобы это не открылось — по крайней мере до тех пор, пока он не порвал с Анабел и не объявил об их с Амандой помолвке.
Женский инстинкт подсказывал ей, что Грэнт не любил Анабел. Их отношения выглядели такими блеклыми и безжизненными по сравнению с огненной страстью прошлой ночи. Она не могла представить, как Грэнт или любой нормальный мужчина предпочтет вялого партнера, особенно после такой ночи.
Повернувшись на подушке, она обнаружила, что голова болит так, будто готова расколоться. Боль была мучительной, но это было ничто по сравнению с новым страданием, от которого у нее сжалось сердце: она заметила поблескивающую на ночном столике золотую монетку. Ее монетка!
— Нет! — прошептала она. — О Боже, нет! — Слезы потекли у нее из глаз, сердце заныло. Словно назло в больной ее голове проносились отчетливые сцены их любовной игры — руки Грэнта, ласкающие ее обнаженное тело; ее ответные объятия; долгие, сладостные поцелуи, прожигавшие ее насквозь; тот болезненно-острый миг, когда он овладел ею; блаженство, охватившее их после этого, ее признание в своей любви к нему.
Теперь она вспомнила, что он никогда не отвечал на ее внимание, ни разу он не говорил ей слов любви, даже когда восхищался ее красотой, ее соблазнительным телом. Какой же дурой она была; какой сумасшедшей идиоткой, если надеялась на его любовь, прекрасно в глубине души понимая, что интересует его только ее тело. Он не любил ее и, возможно, не любил Анабел, хотя обе надеялись на это. Охваченная страстью, Аманда забыла, что она могла ждать от Грэнта ночи блаженства, и ничего более. Ну что ж, долго же ему придется ждать, прежде чем Аманда снова попадется на эту удочку. Теперь-то она не будет такой простодушной.
Но больнее всего было вспоминать о том, с каким облегчением всего день назад она убедилась, что не потеряла девственности. Больше не было этого утешения, не было ее чистоты, и винить в этом было некого, кроме себя самой, да еще это проклятое шампанское, усыпившее ее волю и рассудок! И Грэнта, который все-таки оказался грязной скотиной!
Вытерпеть это, казалось, выше ее сил. Будь он проклят! Он взял у Аманды самые ценные сокровища, что были у нее — ее чистоту и любовь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103