Хочу, пока есть время приготовить детскую. Шери вызвалась миг помочь
— Она удивительный друг, — сказала Паула. Я тоже по мере возможности помог тебе. А если потребуются какие-то работы посолиднее, то мы пошлем к тебе папу и Сэма. — Она откинулась немного назад и оглядела дочь нежным, любящим взглядом. — Ты не одинока, детка. Мы нее с тобой и, если потребуется, всегда придем тебе на помощь.
— Не представляю, как тебе только такое на ум взбрело! — с недоверием воскликнула Никки. Он отняла трубку от уха и посмотрела на нее как на проводник зла. Зло перетекало с той стороны провода, от ее бывшего мужа, Скотта Дерринджера. — Это уж слишком гнусно, Скотт, даже для тебя.
— Ох, да брось ты, Николь, — прошипел он. Разуй глаза и попробуй для разнообразия пожить в реальном мире.
В реальном мире? — повторила она. — Ты имеешь в виду тот мир, к которому сам привык? Тот мир, где поменять постельного партнера так же легко и просто, как переключить телевизор на другую программу? С чего ты взял, Скотт, что мне по сердцу этот твой реализм? Мне он не нравился и во времена нашего брака, так с чего вдруг я должна его теперь?
— Ну, я просто подумал, что после этой твоей интрижки, я имею в виду увеселительную прогулку любовником в Мексику, ты хоть немного расслабилась и теперь не такая бука, какой я знал тебя прежде. Это с твоей стороны был удачный выстрел.
— В кого бы я с удовольствием выстрелила, так это в тебя, — раздраженно проговорила она. — Причем из ствола двенадцатого калибра, потому что ничего более крупного ты не стоишь, мистер Дерринджер. Что тебя беспокоит, милок? Рога чешутся? Или потянуло на свежее мясцо? Старые подружки прискучили? Выброси это из головы. Меня от тебя тошнит. Я бы не легла с тобой в койку, даже если бы ты был последним оставшимся на земле мужиком. Да я лучше куплю искусственный фаллос и научу его стричь газоны, и то будет больше пользы, чем от тебя, хоть по хозяйству поможет. Кстати, где ты раздобыл мой телефонный номер? Я ведь сменила его.
— У меня подружка работает в телефонной компании. Хорошенькая такая маленькая пышечка, рыжеволосая, с татуировкой — тарантул на левой грудке, представляешь — она дышит, а он шевелится. И чем тяжелее она дышит, тем он активнее. А я ведь могу, как ты знаешь, заставить девушку тяжело дышать.
— Ты редко когда что видел дальше титек. Но я не собираюсь мусолить эту тему. Так говоришь, твоя подружка шпионит на тебя? Видно, в благодарность за интимные услуги? Первое, что я сделаю завтра утром, позвоню в телефонную компанию и потребую ее увольнения. Не сомневаюсь, что ты не единственный, кто пользуется услугами этой недорогой шпионки, стоит только немного расшевелить ее паука. Придется мне еще раз сменить свой номер, но если ты снова раздобудешь его и начнешь мне трезвонить или если твоя рожа начнет мелькать поблизости от меня, я найду способ тебя прихлопнуть, и так эффективно, что башка твоя попадет за решетку, в лучшем случае за решетку твоих собственных ребер!
Ужасаясь собственному блатному красноречию, Никки швырнула трубку.
— Боже! Что за грязная тварь! — в сердцах выкрикнула она. — Кто-нибудь однажды прострелит ему «молнию» со всем, что за ней хранится.
Сентябрь тащился медленно. Несмотря на большую загруженность в школе и работы по ремонту и отделке детской, времени на горестные мысли и слезы одиночества оставалось достаточно.
Никки жила в старом районе, в двухэтажном особнячке с большим двором и множеством больших раскидистых деревьев. И дом, и это место она предпочла современным застройкам, громоздящимся в новом районе. Радовало уже одно то, что жизнь здесь более уединенная, а отношения — более добрососедские, и одно другому, как ни странно, не противоречило. Местность напоминала старый городок из тех, что любил изображать на своих картинах Норман Рокуэлл.
Соседи не отличались назойливостью, но если появлялась нужда, заботились о тебе и оказывали поддержку и помощь. Не было той изоляции, что в современных кварталах, люди друг друга знали и, хотя жили разреженно, встречались гораздо чаще, чем в густонаселенных кварталах города. Все дома были почтенного возраста, но хорошо сохранившиеся, с прелестными лужайками. Дети бегали и играли повсюду, не опасаясь, что попадут под машину, поскольку сюда вела одна, да и то не длинная, дорога. Местные жители, молодые и старые, переходя через цветущие поляны и дворовые лужайки, наносили друг другу визиты. Семьи собирались для совместной стряпни и трапез на открытом воздухе, напоминающих пикники. Распахнутые парадные двери были скорее нормой, чем исключением. Словом, место для жизни спокойное, а люди дружелюбные и деликатные.
Дом свой Никки любила. Достаточно вместительный на тот случай, если она обзаведется семейством, но и достаточно небольшой, чтобы чувствовать себя в нем уютно, он не был ни вычурным, ни по-современному упрощенным, а просто удобным и, что особенно нравилось ей, имел небольшой участок земли. Землю эту, правда, она прикупила уже потом, через год после развода со Скоттом, и теперь радовалась, что и дом и земля принадлежат ей одной.
На первом этаже, не считая застекленной веранды, было четыре комнаты — гостиная, столовая, по-современному отделенная от кухни лишь стойкой под широким арочным проемом, кабинет и небольшая ванная. На втором этаже, куда вела деревянная лестница, находилась большая ванная и три просторных спальни, над которыми располагалась еще и мансарда. Фундамент, правда, представлял собой довольно ненадежное сооружение, состоящее из врытых в землю шлакоблоков и пропускающее под дом воду и всякую непогоду, но Никки надеялась, что в один прекрасный день соберется с силами и средствами и укрепит его, устроив внизу хороший сухой подвал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127