Рифля открыл дверь, прежде чем Люк успел вставить ключ в замок.
— Хорошо, что вы пришли, сэр. Несколько часов назад под дверь подсунули вот это… — Рифля протянул Люку конверт. — Думаю, сыщики узнали, что мы здесь.
Люк прочел надпись на конверте — всего одно слово — и грустно улыбнулся.
— Нет, это не сыщики. Но этот человек… не менее настойчив.
Он взломал печать, знакомую ему так же хорошо, как и почерк, и дважды прочел письмо.
Оказалось, что Перл уже нашла доказательства, которые искала. И эти доказательства подтверждали то, что рассказала миссис Стедмен. «Деньги и влияние всегда помогают, — с усмешкой подумал Люк. — Если бы я запросил подобную информацию, мне пришлось бы ждать месяцы. Может быть, мне вообще ничего бы не сообщили».
Итак, Перл получила документы, подтверждавшие брак Джеймса Нокса, герцога Хардвика, с леди Доротеей Синклер, дочерью герцога Синклера, а также рождение и крещение Люка Хартвуда Нокса, их сына и наследника титула. Люк закрыл глаза. Он отчетливо, словно это было только вчера, услышал, как мать произнесла его второе имя — Хартвуд, она всегда называла его этим ненавистным именем, когда отчитывала за какой-нибудь детский проступок. Дата рождения, указанная в документе, была его собственной.
Значит, все это правда и он действительно член того общества, которое презирал всю свою жизнь. Если ему удастся доказать, что он — лорд Хардвик, у него появятся богатство и влияние, возможно, даже место в палате лордов. Так как же поступить? Добиваться денег и титула? Или выбросить письмо и забыть о нем?
Тут Люк подумал о своей матери и об отце, которого никогда не знал. Интересно, какая бы у него была жизнь, если бы родители остались живы? Пример его матери — и Перл — свидетельствовал о том, что голубая кровь вполне совместима с порядочностью и силой воли. Смог бы он стать достойным человеком, если бы был герцогом? Но он не стал герцогом — его лишили этого титула. Вернее — лишил один человек.
— Может, нам сбежать через окно? — Рифля с беспокойством посмотрел на него. — А вдруг они и за окном следят? Плохи наши дела, да, сэр?
— Пока не очень, Рифля, — усмехнулся Люк. — Но кое-кого и впрямь ждут неприятности. Что ты знаешь о лорде Хардвике?
— Не очень много, сэр, — смутился Рифля. — Знаю только, что он — один из самых богатых в Англии. Но в лицо я бы его не узнал. А что?
— Если это так, то он живет в одном из самых шикарных домов в Лондоне. Давай выясним, в каком именно. Похоже, мне надо свести с ним кое-какие счеты.
Глава 13
У Перл не было ни малейшего желания ехать на раут к графине Ливен, жене посла, но она знала: Обелия не поверит, что у нее опять разболелась голова. Кроме того, если остаться дома, у нее действительно разболится голова — оттого, что она все время будет думать о несговорчивости Люка и о том, что ее постигла неудача. Лучше уж выехать в свет и постараться отвлечься…
— Миледи, вы просто картинка. Вам так идет этот цвет! — восторгалась Хетти, подавая ей светло-зеленый веер. — Сами посмотрите. — Хетти повернула зеркало так, чтобы Перл увидела себя во весь рост.
Но Перл лишь мельком взглянула на свое отражение. Какое все это имеет значение?
— Спасибо, Хетти, — пробормотала она. — Ты, как всегда, постаралась.
Перл направилась к двери, и горничная, догнав ее, накинула ей на плечи серебристую кружевную шаль.
Внизу ее ожидали герцог и герцогиня; они должны были вместе пообедать, перед тем как ехать на раут. Отец с мачехой сказали, что она прекрасно выглядит, и Перл машинально поблагодарила их. «Как странно… — подумала она. — Мое внутреннее состояние никак не отражается на моей внешности».
Когда они добрались до особняка графа и графини, Перл немного приободрилась. Она старалась выглядеть веселой, чтобы избежать лишних вопросов. А с хозяевами поздоровалась с особой любезностью.
— Вы просто превзошли саму себя, графиня! — воскликнула она с улыбкой. — Я и подумать не могла, что можно достать так много оранжерейных цветов в это время года.
— Просто надо знать, где они есть, — с едва заметным акцентом проговорила графиня Ливен. — Цветы — моя страсть, поэтому я знаю, где можно получить самые лучшие в любое время года.
Слова графини вызвали у Перл воспоминание об изобилии цветов на рынке Ковент-Гарден, и она мысленно вздохнула. Ей хотелось спросить, не оттуда ли все это великолепие, но она удержалась от вопроса.
Войдя в огромный бальный зал, Перл стала искать глазами одного-единственного человека, хотя знала, что именно его не увидит. Но она увидела негодяя, повинного в том, что Люка здесь не было. Лорд Хардвик сразу же заметил ее и подошел к ней.
— Миледи, вы очаровательны в этом платье, — сказал он, поклонившись, — Я рад, что ваша горничная испортила то, другое платье.
Перл смутилась. О чем он говорит? Потом вспомнила, какую утром выдумала причину, чтобы сбежать от гостей, и с улыбкой проговорила:
— Испортила — слишком громко сказано. Это можно исправить. Хорошо, если бы все можно было так легко исправить.
Поскольку лорд Хардвик не подозревал, что Перл знает правду о нем, он пропустил ее намек мимо ушей.
— Согласен, миледи. И пусть платья сделают всех женщин красавицами. Впрочем, ни одна из них не сравнится с вами. Вы, миледи, и в домотканом платье превзошли бы всех. Вы само совершенство, уверяю вас.
Он пристально посмотрел на нее, а потом вдруг прижал к губам ее руку.
Перл вспомнила, что всего несколько часов назад то же самое сделал Люк, и с трудом удержалась, чтобы не отдернуть руку.
— Совершенство — это нечто большее, чем красивое платье и хорошенькое личико, милорд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82