– Ты пытался поговорить с ней, как я тебе велела?– У меня полно работы.– Пытался?Чаз наставляла его, требуя вести себя дружелюбно, но не чересчур, а это означало, что он не должен был смеяться своим идиотским хрюкающим смехом, а также разглагольствовать о видеоиграх. Никогда! Ни в коем случае!– Я не видел ее, поняла!– Видел! – с уверенностью заявила Чаз, входя за Эроном в офис Джорджи. – Видел, но у тебя смелости не хватило заговорить с ней. Неужели трудно поздороваться и спросить, как дела?– По-моему, можно придумать кое-что пооригинальнее. Не находишь?– Когда ты пытаешься быть оригинальным, со стороны это выглядит ужасно. Начинаешь заикаться и выглядишь полным идиотом. Хотя бы раз в жизни возьми себя в руки. Будь спокойным и сдержанным. Только «привет» и «как дела». Ты принес с собой плавки, как я просила?Он бросил черный мешок на стул.– Ты также не мой личный тренер.– Привез?– Не помню. Может быть.Чаз подумала, что некоторый прогресс все же намечается. Эрон уже соглашался съедать приготовленный ею ленч и больше не привозил еду с собой. Прошло только три недели, и Чаз была уверена, что брюшко у него немного усохло.– Сегодня перед отъездом домой поплаваешь полчаса в бассейне. И я не шучу.– Могла бы заняться собой, а не приставать к окружающим, – проворчал Эрон, опускаясь в офисное кресло у компьютера. – Давно бы излечилась от психического расстройства.– Мне нравится мое психическое расстройство. Прекрасное средство держать на расстоянии всяких подонков, – фыркнула она. – Хотя в данном случае и это не помогает.Вообще-то Эрона трудно было назвать подонком. Он был порядочным парнем, и втайне Чаз восхищалась его умом. Однако при этом он был ужасно беспомощным и бестолковым. И одиноким. Если бы он только слушался ее, то, вполне возможно, у него могла бы появиться девушка. Не то чтобы секс-бомба, но умная и хорошенькая.– Ленч в половине первого, – объявила она. – Не опаздывай.Повернувшись к выходу, Чаз увидела стоявшую в дверях Джорджи. Очевидно, та успела запечатлеть всю сцену на видеокамеру.Чаз вызывающе подбоченилась.– Это незаконно, знаете ли. Нельзя снимать людей без их ведома!– Найми адвоката, – посоветовала Джорджи, не отрывая глаз от объектива.Чаз вылетела в коридор и направилась к задней лестнице. Джорджи была последним человеком на Земле, с кем ей хотелось сейчас говорить. Вчера, когда Джорджи вернулась домой вместе с Брэмом, оба вели себя странно. У Джорджи на лице были красные пятна, и она упорно не смотрела на Брэма, который улыбался ей с крайне самонадеянным видом. Чаз понятия не имела, что с ними происходит. Они воображали, будто она не знает, что эти двое спят в отдельных комнатах. Чаз же давно догадалась, ведь Джорджи совершенно не умеет застилать постель. Так что же стряслось вчера?Чаз получила бы кучу денег, если бы продала таблоидам историю о том, как знаменитые новобрачные спят в разных комнатах. Может, она так и поступила бы, если бы при этом пострадала только Джорджи, но ранить Брэма не желала.Джорджи проводила ее до задней лестницы.– Почему ты изводишь Эрона?Чаз могла бы сама задать кое-какие вопросы: например, почему Джорджи изводит Брэма, что случилось вчера и почему прошлой ночью она опять спала в своей кровати, – но давно научилась держать все, что знает, при себе, пока не найдет повода использовать информацию.– У меня вопрос получше, – сказала она вслух. – Почему вы ни разу не пытались помочь Эрону? Он ходячий кошмар. Стоит бедняге подняться по лестнице, как его только что инфаркт не хватает!– А тебе нравится его перевоспитывать?– И что тут такого?Вся эта история с камерой более чем странная. Она не знала, почему Джорджи продолжает ее снимать. И почему она сама не отказывается говорить на камеру. Но каждый раз, когда Джорджи направляла на нее камеру, Чаз начинала молоть языком. Можно подумать… можно подумать, что разговор о себе под объективом камеры каким-то образом делал ее важной персоной. Словно ее жизнь – нечто особенное и у нее имелось что сказать окружающим.Они спустились вниз и пошли на кухню.– Расскажи, что случилось, после того как ты покинула Барстоу.– Я уже говорила. Приехала в Лос-Анджелес и сняла квартирку недалеко от бульвара Сансет.– А у тебя были на это деньги? Каким образом ты смогла заплатить за квартиру?– Нашла работу. А вы что подумали?– Какую именно?– Мне нужно пописать, – буркнула Чаз, направляясь к маленькой ванной рядом с кухней. – Или собираетесь и туда за мной тащиться?Она закрыла дверь. Никто не заставит ее говорить о том, что случилось, когда она приехала в Лос-Анджелес. Никто.Когда она вышла, Джорджи уже не было, а Брэм говорил по телефону. Чаз принялась вытирать полотенцем кухонный стол.– Попроси Джорджи не бегать за мной с камерой, – бросила она, когда Брэм отключил телефон.– Мне трудно приказывать Джорджи.Он вытащил из холодильника кувшин с охлажденным чаем.– Да что это с ней? Почему она не отвяжется от меня?– Кто знает? Дня два назад я видел, как она снимает женщин, которые убирают дом. Она говорила с ними по-испански.Чаз не хотела признаваться в том, что ей совсем не нравится, когда Джорджи снимает кого-то, кроме нее.– Прекрасно. Может, она не будет постоянно ко мне приставать!Брэм потеребил мобильник.– Ты уже это сделала?Чаз открыла посудомоечную машину и стала загружать туда посуду, оставшуюся после завтрака.– Я над этим думаю.– Чаз, за этими стенами – большой мир. Ты не можешь скрываться здесь до конца жизни.– Я не скрываюсь! А теперь, прости, у меня полно работы. Завтра вечером люди придут на ужин, а у меня еще дел по горло.Брэм покачал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121