Он обратил внимание на медаль Святого Кристофера, прикрепленную к приборной доске, и валявшуюся на полу бутылочку с лаком для ногтей. На «прикуривателе» висел пакет для мусора с рекламой государственного страхования фермеров. Спать уже совсем расхотелось, напряжение исчезло.
Анджела, примостившись рядом, начала тихонько посапывать. Ее юбка поднялась выше колен, открыв красивые ноги в темных чулках. Но ничто в ней Джоэла не возбуждало. Ему никогда не нравились дешевые женщины, даже в молодости. Когда они подъехали к Барстоу, Анджела поджала ноги под себя.
Около полуночи Джоэлу пришлось снова остановиться и заправить машину. Анджела проснулась и сменила его за рулем. Оказавшись на сиденье для пассажира, Джоэл сразу заснул.
За ночь они проехали Аризону, сменяя друг друга за рулем на каждой заправочной станции, а утром позавтракали на стоянке для грузовиков около Альбукерке. Анджела пошла умыться в комнату для отдыха, после чего снова подкрасилась. Ее фигура в обтягивающей майке привлекла внимание некоторых водителей грузовиков, наблюдавших за ней поверх чашек с кофе. Джоэлу было неловко, что его видят рядом с ней. Успокаивало лишь то, что здесь его никто не знает.
Когда Джоэл зашел в мужской туалет умыться, то с трудом узнал свое отражение в зеркале. Перед ним было обрюзгшее лицо с бледной нездоровой кожей, подбородок покрывала щетина. Обычно он брился дважды в день и даже не предполагал, что у него будет расти седая борода. Но бритвы с собой не было, и Джоэл просто ополоснул лицо водой, стараясь смотреть не в зеркало, а на краны.
Джоэл даже не заметил момента, когда принял решение ехать с Анджелой до конца в Мемфис. Он просто не мог заставить себя предпринять что-либо другое. Он убеждал себя, что ему полезно вести машину, что ему нужен отдых.
Когда они подъехали к восточной границе штата Нью-Мексико, Анджела вновь принялась плакать. Потеряв наконец терпение, Джоэл набросился на нее:
— Да прекратите вы, ради Бога! Вы ведь даже не знали этого человека!
— Я буду плакать, когда захочу! Я не звала вас ехать со мной, так что можете убираться в любой момент!
Анджела потянулась к радиоприемнику и включила его погромче. Она с утра слушала новости, передаваемые из Мемфиса: «…число тех, кто прибыл на похороны и выстроился вдоль бульвара Элвиса Пресли, с утра увеличилось с двадцати тысяч до пятидесяти тысяч. Все они не теряют надежды увидеть тело Короля рок-н-ролла, выставленное для торжественного прощания в гостиной Грейсленда. Верной Пресли, отец певца, приказал открыть двери поместья, чтобы зайти и отдать последние почести смогло максимально возможное число поклонников певца. Со вчерашнего дня сюда прислали тысячи букетов и венков со всего мира, и на многих из них одна простая надпись — „Королю“. Никто из прибывших на похороны не может поверить, что Король умер…»
Джоэл выключил радиоприемник. Он не собирался слушать об умирающих королях. Он даже и думать не хотел о…
Анджела снова включила радио. Джоэл бросил на нее ледяной взгляд — взгляд, заставлявший трепетать губернаторов штатов и президентов корпораций. Но Анджела не обратила на него никакого внимания.
За Амарильо у них спустило колесо. На станции техобслуживания было сухо и пыльно, от растрескавшегося асфальта волнами подымался зной. Ожидая, пока им заменят колесо, Джоэл с Анджелой уселись за шаткий столик для пикников в редкой тени засыхающего китайского ясеня.
— Элвис очень много значил в моей жизни, — произнесла Анджела. — Когда мне было плохо или грустно, когда мой муж Фрэнк обращался со мной как с последней мерзавкой, Элвис был всегда рядом. Его песни примиряли меня с самой собой. Может показаться кощунственным, хотя я так не считаю, но иногда в церкви, опускаясь на колени помолиться, я смотрела на статую Иисуса — и мне казалось, я вижу там Элвиса. Он стольким пожертвовал для нас!
Джоэл подумал, что вряд ли Пресли пожертвовал чем-либо, кроме чувства собственного достоинства, но вслух этого не произнес. Эта женщина сошла с ума. Несомненно! Но что тогда можно сказать о нем самом?
— Вы учились в колледже, Джоэл? — спросила Анджела. Она впервые обратилась к нему по имени. Он не привык, чтобы женщины вроде Анджелы называли его так. Он предпочел бы, чтобы она обратилась к нему «мистер Фальконер».
— Я учился в военной академии, — сухо ответил Джоэл.
— У вас там были капитаны болельщиков?
— Нет. Конечно же, нет!
— Меня обычно выбирали капитаном болельщиков. Я была одной из лучших. — Она продолжала болтать едва слышным печальным голосом. — Один за всех, все за одного, вперед! Один за всех, все за одного… Я была очень популярна в колледже. Все ребята любили меня, потому что я никогда не задавалась, не то что другие девчонки. Я ко всем относилась хорошо. Знаете, что больше всего мне нравится в студенческой жизни? Вся жизнь впереди, и тебе кажется, что все ты делаешь правильно. Тебе кажется, что все будет прекрасно. Совсем не так, как в реальной жизни, когда выходишь замуж не за того человека и у тебя возникают проблемы с ребенком. Совсем не так, как произошло у нас с вами.
Джоэл резким движением поднялся со скамейки, едва не опрокинув ее вместе с Анджелой.
— Кто дал вам право судить обо мне? Моя жизнь прекрасна, и я не хочу в ней ничего менять!
Анджела посмотрела на него с такой печалью, что Джоэлу стало не по себе.
— Тогда почему вы едете в Грейсленд? — тихо спросила она. — Если ваша жизнь так прекрасна, зачем же вы едете со мной в Грейсленд?
Джоэл отвел взгляд в сторону. Высокая пыльная трава оставила царапины на его дорогих туфлях, на безукоризненно белой, сшитой на заказ рубашке расплылось пятно от кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169