По крайней мере Хани приобрела опыт, положивший конец ее детскому увлечению Эриком. Никто, даже Дэш, не знал, как до сих пор сжимается у нее все внутри при воспоминании о том дне.
Подходя к расположенному на берегу дому, Хани с тревогой продолжала размышлять о том, что сулит ей этот новый сезон. В конце месяца начнутся съемки четвертой части сериала, и продюсеры наконец решили позволить Дженни достичь пятнадцатилетнего возраста. Это должно было произойти примерно в то время, когда Хани в декабре исполнится двадцать.
После мучительных первых двух лет накопления опыта последний сезон прошел относительно гладко. Хани была в хороших отношениях со всей съемочной группой, за исключением Эрика, а дружба с Лиз Кэстлберри становилась все крепче. Но самые важные изменения произошли в ее отношениях с Дэшем.
Значительную часть свободного времени Хани проводила с ним на съемочной площадке и почти каждую субботу отправлялась на ранчо, где делала домашнюю работу и помогала Дэшу управляться с лошадьми. И не только потому, что Хани нравилось его общество, — работа была удобным поводом уехать из нового дома в Пасадене, который ее уговорила купить Шанталь, утверждая, что это поможет Гордону вернуться к занятиям живописью. Последнего не произошло, что, в общем-то, не стало для Хани сюрпризом. Это новое жилище нравилось ей гораздо больше, чем то ужасное место в Топанга-Кэньон, но все равно она не чувствовала себя здесь дома. Во-первых, там по-прежнему жил Бак Оке, а во-вторых, ее отношения с Софи все никак не могли наладиться.
Отогнав прочь безрадостные мысли о доме, Хани подошла к парадному входу прибрежного дома Лиз. Дом с оранжево-розовыми ставнями был не очень велик. Боковые стены изъедены солеными ветрами. Рядом с домом был разбит небольшой сад, расположившийся вдоль низкой каменной стенки, служившей границей с соседним домом, где жила дочь Гая Изабеллы — Лили. Дорожка к дому была вымощена плиткой в виде рыбьей чешуи и обсажена маргаритками.
Подойдя к парадной двери, Хани в нерешительности остановилась. За три года, проведенные в Лос-Анджелесе, ей нечасто случалось бывать на вечеринках. Девушка чувствовала себя там не очень-то уютно, потому что все время боялась взять не ту вилку, да и присутствующие казались ей людьми другого круга. Кроме того, вранье Росса о ее возрасте многими принималось за чистую монету, и когда Хани несколько раз пыталась сказать, сколько ей лет на самом деле, никто не верил.
Хани позвонила, и к ней вышел загорелый средних лет мужчина в плавках. Форма густой Поросли у него на груди напоминала карту Индианы.
Мужчина вскинул руки:
— О, Хани! Привет! Меня зовут Крэндалл. Я обожаю, обожаю, просто обожаю твой сериал! Это единственная вещь, которую я в состоянии смотреть по телевизору. В прошлом году ты должна была победить.
— Спасибо. — Хани хотелось, чтобы прекратились наконец все эти разговоры о том, что она должна была выиграть «Эмми». Она не выиграла — ее агент связывал это с тем, что Хани продолжала отказываться от всех других предлагаемых ей ролей. Эрик выигрывал «Эмми» два года подряд. Фильмы, в которых он участвовал в перерывах между съемками сериала, сделали его одной из самых кассовых звезд. Диллон не скрывал, что готовится разорвать контракт с телевидением и полностью посвятить себя кино.
— Лиззи сейчас на террасе, — сказал ей Крэндалл, проводя через переднюю, украшенную изысканными картинами импрессионистов.
Гостиная была заполнена людьми, одетыми достаточно разнообразно — от купальных костюмов до слаксов, но модно и дорого по сравнению с ее шортами цвета хаки и тенниской с «Никой». Лиз не переставая пилила Хани, чтобы она одевалась тщательнее, но у девушки не хватало на это таланта, а главное, желания. Хани прошла мимо гостей на кушетках и креслах с обивкой в голубых и блеклых оранжево-розовых тонах к огромным, во всю стену окнам, из которых открывался роскошный вид на море. В комнате пахло барбекю и лосьоном для загара.
Лиз вышла через ряд ведущих на террасу французских дверей и направилась к Хани. Сложив губы, она запечатлела поцелуй где-то около уха своей партнерши по съемкам.
— Ты все-таки появилась. С праздником тебя, дорогая! Дэш сказал, что приказал тебе приехать сюда, но мне не верилось, что ты решишься.
— Он здесь? — Хани с надеждой оглядела изысканное общество, где было всего несколько знакомых лиц, но Кугана не увидела.
— Думаю, он скоро появится. — Лиз посмотрела на волосы Хани. — Глазам не верю — они действительно начали виться! Эвелин сказала, что ты позволила ей с ними поработать. Ты начинаешь выглядеть женщиной, а не сорванцом из начальной школы.
Гордость не позволила Хани признаться Лиз, что ей и самой очень понравилась новая прическа. В последний день съемок в марте этого года Лиз велела Эвелин смягчить резкую форму стрижки волос и укоротить челку. Поначалу Хани не замечала никаких изменений к лучшему, но последние четыре месяца волосы больше не стригли, а Эвелин продолжала ими заниматься, и теперь они отросли и начали слегка завиваться, сгладив резкие линии подбородка.
— Но ты по-прежнему выглядишь слишком юно, — упрекнула девушку Лиз. — И одеваешься как ребенок. Посмотри на свои шорты! Они чересчур велики, и цвет у них какой-то гнусный. У тебя абсолютно отсутствует стиль.
Хани уже привыкла к придиркам Лиз и не сердилась, а лишь слегка раздражалась:
— Почему ты никак не смиришься, Лиз? Тебе не удастся сделать из меня модницу. У меня нет к этому таланта.
— Я все же не теряю надежду и никак не могу понять, почему ты отказываешься пройтись вместе со мной по магазинам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147