— Неужели?
— Тарифа помогла мне выжить в этой проклятой стране. Наш отряд умирал от дизентерии, даже принц заболел. Она умудрялась доставать чистую воду и готовила еду.
— Очень трогательно.
— Проклятие, Элинор, почему ты всегда все усложняешь?
— Здесь нет ничего сложного, Джордан. Все предельно просто. Тарифа была твоей любовницей, а теперь ждет от тебя ребенка.
Пристыженный, Джордан опустил голову:
— Ты права. Остается лишь надеяться, что ты простишь меня.
— Мне будет гораздо легче простить тебя, если ты отошлешь ее отсюда. Я не потерплю твою любовницу под своей крышей. Как ты посмел даже подумать о таком?
— Ей некуда идти. Я обязан позаботиться о ней.
— А как же я? Передо мной у тебя нет обязательств?
— Элинор, ты не можешь требовать, чтобы я выгнал ее сейчас.
Они сверлили друг друга глазами. Боль затуманила взгляд Элинор. Неужели он думает, что может иметь еще и других женщин? Ну уж нет, этого она не потерпит!
— Тебе следовало остаться в Гранаде. Там ты мог бы завести себе и жен, и наложниц, чтобы удовлетворять свою похоть.
Джордан сжал кулаки, едва сдерживая ярость.
— У тебя удивительно короткая память, Элинор. Разве ты не провела два года в гареме Эль Моро? Тем не менее ты ожидала, что я прощу тебе это.
Элинор ахнула при столь жестоком напоминании.
— Ты отыгрался на мне, измучив своей безумной ревностью. Как ты смеешь упрекать меня, когда сам наградил Тарифу ребенком!
Джордан шагнул к ней с потемневшим от гнева лицом, но Элинор выбежала из комнаты.
На следующий день она снова попросила его отослать Тарифу из Авилы или хотя бы переселить в одну из хижин, чтобы она не напоминала ей о его вероломстве. Джордан отказался.
— Это твое окончательное решение? — спросила Элинор. Он угрюмо кивнул, стиснув челюсти.
— В таком случае, Джордан де Вер, можешь оставить себе свою мавританку, а обо мне забыть.
Уязвленный до глубины души, Джордан произнес:
— Что ж, если таково твое желание, я выполню его. Элинор смотрела ему вслед полными слез глазами. Она хотела вернуть его. У нее и в мыслях не было толкать его в объятия Тарифы! Но гордость взяла верх.
Склонившись перед распятием, висевшим на южной стене, Элинор попыталась молиться, но не могла. В отчаянии смотрела она на изваяние Христа. Сестры в Берфорде не раз повторяли, что удел грешника — боль и страдания. Но неужели ее страдания никогда не кончатся?
Спустя шесть недель, темной ветреной ночью, ребенок Тарифы появился на свет. Об этом возвестил его пронзительный плач, заглушивший мольбы матери, взывавшей к Аллаху.
Элинор смотрела на красное личико, отыскивая в нем черты Джордана. Но, не обнаружив сходства, возблагодарила Господа за его малые милости. Во время родов мавританка не выпускала руки Элинор, словно это приносило ей облегчение, а вытолкнув младенца из своего тела, послала Элинор торжествующую улыбку.
Повитуха вымыла ребенка и дала его матери. Та, прижав к себе сына, прошептала ему на ушко извечную мусульманскую истину: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет — пророк его». Терпение Элинор иссякло, и она вышла из комнаты, оставив Тарифу на попечение повитухи. Увидев Джордана, чертившего схему сложной оросительной системы, которую он намеревался соорудить в поместье, Элинор резко повернулась, собираясь уйти.
— Элинор, не уходи. Все кончилось?
Она кивнула, принимая у него из рук чашу вина.
— Кто родился?
— У тебя сын. Вполне здоровый младенец.
Джордан опустил глаза, уставившись на свои руки. Горечь, прозвучавшая в голосе Элинор, полоснула его как ножом.
— А как она?
— Не волнуйся, скоро сможет прыгнуть к тебе в постель. Элинор не могла ни смотреть на Джордана, ни говорить с ним. Слишком тяжелы были мысли о ребенке, слишком болезненны воспоминания об их любви. Руки Джордана напоминали о его ласках, губы — о сладости его поцелуев…
— Я должен тебе кое-что показать, — сказал он.
— Может быть, в другой раз?
— Нет. Присядь. Я встретил за рекой гонца, направлявшегося в Авилу. Он привез письмо от Эдуарда. Принц зовет меня в Англию.
Кровь отлила от лица Элинор.
— В Англию, — повторила она. В этот момент Англия казалась ей самым желанным местом на свете.
— Ты хочешь поехать домой?
— Да. Здесь меня ничто не держит.
Склонив голову, Джордан долго молчал, затем глухо произнес:
— А я не хочу уезжать. У меня большие планы насчет Авилы, я только приступил к их осуществлению.
Элинор поднесла письмо к свече. Одна фраза сразу бросилась ей в глаза: «Наш возлюбленный сын, Эдуард Ангулемский, был призван к Создателю 6 января сего года».
Ужаснувшись, Элинор подняла взгляд на Джордана:
— Ему было всего шесть лет. Бедный Эдуард, бедная принцесса Иоанна, они так любили своего малыша! Он поэтому возвращается?
Джордан покачал головой:
— Нет. В Гаскони неспокойно. Эдуард нажил немало врагов, обложив население чрезмерными податями, чтобы возместить расходы на испанскую кампанию. К тому же он нездоров. Болезни, которые он подхватил в Кастилии, ухудшили его состояние. Не представляю, откуда он узнал, где я нахожусь. Он пишет, что возвращается в Англию только на время.
— Надеюсь, ты не настолько наивен, чтобы поверить в это?
— Не настолько. Но он мой принц, и мой долг — повиноваться ему. Думаю, нам не стоит ехать через всю страну. Лучше отплыть из Кадиса.
— Что ж, это разумно.
— Элинор… когда мы приедем в Англию, мы могли бы…
— И не надейся! Ни на корабле, ни в Англии, если ты намерен взять с собой эту женщину.
— Проклятие, Элинор, имей совесть! Что, по-твоему, я должен с ней сделать? Ребенок — мой сын. Он нуждается в ней хотя бы на время кормления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105