Капитан говорил, что все это совершалось ради золота, но те, кто хорошо знал его, не верят в это. Он презирал англичан, и золото было лишь предлогом, чтобы нанести им ответный удар за их высокомерие и за то, что они сделали с его семьей.
– А что они сделали? – спросила Элиза.
– Британские солдаты ворвались в его дом и убили всю семью – так я слышал. Но сам капитан об этом никогда не рассказывает, а я не спрашиваю. Возможно, Шеймусу известно больше. Говорят, они давно знают друг друга.
– Как же Жан Люк – я имею в виду, твой капитан – превратился в американского капера?
– Он поклялся плавать только под своим собственным флагом и не считать ни одну страну своей, хотя это не так. Несмотря на громкие слова, он любит эти земли, любит Америку.
– Но каперство – не самое достойное занятие для патриота, – возразила Элиза, хотя прекрасно знала, что ее отец и брат очень неплохо относились к каперству.
– Он вовсе не патриот! – возмутился Реми. – И вообще, что вы понимаете в этом?
– Понимаю больше, чем ты думаешь, – заявила Элиза. – Мой брат был капитаном судна, и он не раз прорывал блокаду Сейлема. Его команда хвасталась, что он благодаря своему чутью мог ночью с закрытыми глазами уйти от англичан. А утром, когда рассеивался туман, британцы уже не могли за ним угнаться.
Реми недоверчиво посмотрел на собеседницу:
– Ваш брат? Я ни разу не слышал, чтобы он стоял за штурвалом корабля.
Осознав, что сказала, Элиза пришла в ужас от собственной беспечности. Теперь ей оставалось лишь пойти на обман.
– Видишь ли, Реми, это малоизвестный факт. И с тех пор он проявлял большее пристрастие к книгам, чем к морскому делу.
– То есть стал на якорь? Что ж, нет ничего зазорного в том, что он ушел в отставку, доказав свою храбрость. А вот капитан Люк… Знаете, он был вместе с братьями Лафиттами в Новом Орлеане, когда они били британцев. Но он никогда не занимался с ними пиратством, какая бы дружба их ни связывала. Ложь о его пиратстве распространили те, кто засадил его в тюрьму. Более благородного человека я никогда не знал. Вот почему мы пошли на риск, чтобы освободить его.
– А кто его оболгал?
– Ваш отец, вот кто!
– Реми, перестань болтать и займись делом, – внезапно раздался голос Шеймуса Стернса.
– Слушаюсь, сэр. – Мальчик бросил на Элизу полный сожаления взгляд и поспешил удалиться.
Элиза внимательно посмотрела на пожилого ирландца и спросила:
– Правда ли то, что говорил Реми?
Шеймус нахмурился и проворчал:
– Да, правда, Если, конечно, смотреть на все глазами впечатлительного паренька.
– А какую правду вы могли бы поведать?
– Такую, что вы, должно быть, пошли в своего папашу. Хотя, возможно, я ошибаюсь.
– Что это значит, мистер Стерне?
– Я не знаю, что у вас на уме, мисс, однако прекратите плести свои сети.
– Я не делаю ничего такого, что заслуживало бы вашего порицания, сэр. К тому же я здесь не по собственной воле. Надеюсь, вы не забыли об этом. И неужели я своим присутствием смущаю вас?
– Не меня, леди. Речь о Люке. Не знаю, что вы сделали с ним, но оставьте его в покое. У него есть недостатки: он слишком доверчив и часто страдает от этого. Но на сей раз я не допущу, чтобы ему пришлось раскаиваться.
– Не понимаю, что вы имеете в виду.
– Вы только так говорите, но мы оба знаем, что вы околдовали его.
– Я?.. Я околдовала его? – Это звучало так нелепо, что Элиза не удержалась от смеха. – Поймите, я его пленница, а не любовница. И я предпочла бы вовсе не встречаться с ним, поскольку обручена. Как вы смеете предполагать, что я могу изменить моему жениху с человеком, который похитил меня?! Капитан Черная Душа вполне заслуживает своего прозвища, и вы напрасно обвиняете меня в том, что я соблазнила его. Я скорее бросилась бы за борт, чем согласилась бы принять его ухаживания.
Элиза все больше распалялась, поэтому не заметила подошедшего к ним Люка. Когда же она, наконец, умолкла, он тяжко вздохнул и пробормотал:
– Вот борт, мадемуазель. И никто не станет останавливать вас, если вы захотите броситься в море.
Не дожидаясь ответа, он развернулся и направился в каюту. Элиза тотчас же последовала за ним.
Усевшись за стол, Люк разложил перед собой морские карты и принялся определять долготу с использованием хронометра.
Конечно же, Жан Люк Готье был прекрасным мореходом, однако у него ничего не получалось, – Элиза почти сразу же это поняла. В конце концов, он выругался сквозь зубы и отложил навигационные инструменты. Затем прикрыл глаза и прижал ладони к вискам – казалось, что его мучила головная боль.
Элиза подошла к столу и, взяв инструменты, спросила:
– Могу я попробовать?
Капитан открыл глаза и, взглянув на нее, безучастно пожал плечами.
Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы определить на карте их местоположение. Она сама покупала хронометр для Нейта, когда тот впервые стал капитаном, и они вместе изучали, как им пользоваться. Элиза не забыла этого, как не могла забыть и Нейта.
– Вот ваши координаты, капитан.
Он снова пожал плечами и пробормотал:
– Нанесите на карту эту точку, если сможете. И занесите координаты в бортовой журнал.
Элиза отметила соответствующие градусы широты и долготы.
– Вы не направите нас в обратную сторону? – спросил он неожиданно.
Она с улыбкой покачала головой:
– Нет, капитан. Я тоже заинтересована в прибытии в Новый Орлеан.
Люк кивнул и, пошатываясь, поднялся со стула. Элиза внимательно посмотрела на него. Она лишь сейчас заметила, что он необыкновенно бледен.
– Капитан, вы плохо себя чувствуете?
– Я хотел бы прилечь, если вы не возражаете.
Внезапно его колени подогнулись, и Люк наверняка упал бы, если бы Элиза не подхватила его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82