Все, на чем останавливался его взгляд, напоминало о ней, о ее любви к чистоте линий и изысканности форм, о ее безупречном вкусе, о ее эстетических предпочтениях. Зеленые драпировки наделяли убранство дома неистовым магнетизмом, белоснежные фарфоровые фазы с пунцовыми розами своими силуэтами повторяли ее совершенные женские формы и тоже гипнотизировали его взгляд. Антикварная мебель была умело расставлена так, чтобы не повредить легкости и воздушности пространства. Киран обожал все, чего касалась ее изящная рука. В этих атрибутах жизни любимой женщины он видел не только ее среду обитания, но и продолжение ее сущности. Его сердце заходилось, когда он выхватывал из всей этой роскошной пестроты особо личный для нее предмет, такой как шелковый шарфик, перекинутый через спинку кресла, или гребень для волос.
Киран снял пиджак и аккуратно положил его на край софы. Ослабил галстук, расстегнул пару пуговиц на вороте своей рубашки. Целенаправленно проследовал в кабинет, где, как он знал, находился бар. Ему требовалось выпить. Из-за пагубного пристрастия своего отца он перестал воспринимать это желание как нечто естественное, в чем время от времени бывает замечен каждый смертный. Он стал видеть в этом опасный симптом. Однако это видение его еще ни разу не остановило. Так и теперь, он подошел к бару и решительно наполнил бокал.
Киран поднес виски ко рту, и запах крепкого напитка перебил аромат цветов, царивший в квартире. Он никогда не видел эту квартиру без цветов, искусно собранных в букеты и расставленных повсеместно. Он знал, как любит она цветы.
Когда Киран наведывался в эту квартиру, впервую очередь втайне от отца и Аланы, он чувствовал себя дезертиром и предателем. Он знал, что у его близких нет того утешения, какое он находит в объятьях прекрасной женщины. Его отец поставил на себе крест и методично приближал свой смертный час, откупоривая бутылку за бутылкой. Его сестра – простая деревенская девчонка, которая, как ему казалось, даже мечтать о лучшей доле не отваживается, обрекла себя на жизнь с вечно подвыпившим отцом и болезненно раздраженным братцем. Тогда как он имеет особую привилегию хотя бы на час-на два забыться, утопая в любви, не веря собственному счастью, не доверяя ему…
Кирану казалось, что он не имеет на это права. Хотя он не мог забыть слов, сказанных матерью: «Я верю, однажды ты прославишься как живописец».
Молодой человек услышал, как ключ скользнул в замок и провернулся, и сердце его заколотилось еще беспокойнее. Он прислушался, затаив дыхание. Дверь отворилась, раздался знакомый стук каблучков и нежный шепот:
– Киран?
Он сорвался с места и в мгновение ока был уже возле нее, подхватил на руки, безумно бормоча:
– Боже, как же я хочу тебя! И никогда не перестану…
Она мелодично рассмеялась, чувствуя себя вполне комфортно на его руках.
– Алекс, Алекс, Алекс… – твердил он, зацеловывая ее. – Не знаю, что бы я с тобой сделал!
– Так уж и не знаешь, – продолжал журчать ее смех, когда Киран нес ее в спальню.
– О, как ты хороша! – сказал он, положив молодую женщину на постель. – Слишком хороша!
– Почему не предупредил, что приедешь? – спросила Александра Радклифф.
– Но ты ведь почувствовала, что я здесь.
– Я увидела твой пиджак на диване, – развеяла она тайну.
Но Киран уже не слушал, он торопил ее с раздеваниями, спеша добраться до великолепного кружевного белья.
Он касался Алекс с такой осторожностью, словно она была из фарфора или же обжигающе горяча.
– Киран! Киран! – Ей не сразу удалось окликнуть его, самозабвенно ласкающего ее волнующее тело. – Ты меня любишь?
Киран отстранился от нее. Черты его лица приобрели примечательную резкость.
Алекс внимательно смотрела на него. Ее глаза наполнились слезами. Она смиренно ждала ответа.
– Как я могу любить тебя после того, что ты с нами сделала?! – гневно упрекнул ее мужчина. – Я хочу тебя до безумия, ты мне жизненно необходима… Но будь я проклят, если еще хоть раз доверю тебе свое сердце!
Алекс кинулась ему на грудь.
– Какой же ты жестокий человек, Киран! Сколько еще должно пройти времени, чтобы ты простил меня? Ты всегда был для меня особенным!
– Просто я не успел довести тебя до скуки смертной, как это делали остальные. Ты мне просто шанса такого не дала своим предательством.
– Но сейчас я с тобой честна! Ты можешь мне верить! – слезно уверяла она его.
– Алекс, прошу тебя… – скупо произнес Киран Кэллахан. – Мне теперь все равно, – хладнокровно солгал он.
– Семь лет… – сквозь слезы пробормотала она.
– Алекс, – ласково прошептал он ей на ухо. Он присоединился к ней на постели и высушил поцелуями ее слезы.
– Тогда почему мы все еще вместе? – спросила она.
– Потому что быть врозь немыслимо для нас обоих, – просто ответил Киран.
Мерное шуршание шин усыпило Алану Кэллахан. Она продремала всю дорогу до дома.
– Очнись, Спящая Красавица, – легко дотронувшись до ее плеча, проговорил Гай Радклифф.
Алана заморгала, растерянно повела головой в одну, в другую сторону, озадаченно посмотрела на Гая и, подавив зевоту, спросила:
– Я что, уснула?
– Да так сладко, – насмешливо отозвался он.
– Невероятно!
– Что ж тут невероятного? Любой бы овчар на твоем месте уснул, – ехидно заметил он.
– Зато теперь я дома! – торжествующе заключила девушка.
– Да, с доставкой до дверей, миледи… Пригласишь зайти? – попросился он.
– Ну… – замялась Алана. – Знать бы, как там папа… – задумчиво проговорила она.
Но в этот момент на крыльце появился Бадди, как всегда сияя белоснежной улыбкой.
– Мисс Лана, а я и не знал, что вы вернетесь сегодня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31