Мебель больше подошла бы для растопки камина: стулья Опасно шатались, а грубо обструганные столы готовы были обрушиться под бременем лет. И, конечно же, мебель соответствовала клиентам – немытым, невоспитанным ковбоям и горожанам.
Да, ему действительно очень надо выпить.
И еще один стакан.
Что-то в его планах пошло вкривь и вкось. За те три дня, что прошли со времени разговора Ренаты с отцом, когда она согласилась выйти за графа замуж, развестись со своим мужем-язычником и стать леди, Иденуэрт сам начал сомневаться в своих планах.
Он не был уверен, что по-прежнему хочет взять ее в жены.
Всегда такие ясные глаза ее затуманились, свет покинул их, а улыбка… улыбка, покорившая его сердце, – тоже исчезла. Если бы он хотел получить вечно надутую, сварливую жену, – он мог бы отыскать ее среди дюжины подходящих невест в Англии. Но Рената была совсем другой – такой живой, не прирученной, веселой и отважной. Она была яркая, а он – тусклый. Каждый день являл для нее какое-то новое чудо, а он давно уже потерял интерес к жизни. Иденуэрт представляя, как покажет ей Лондон, свои обширные поместья, увидит, как разгорятся ее глаза. Он мечтал показать ей мир и заново его увидеть глазами Ренаты.
Люди могут судачить, что он взял себе невесту, которая не была девственницей, но это не слишком заботило его. Он не был очень страстным человеком, но хотел бы от нее наследника, к тому же, плотские утехи с Ренатой наверняка принесут ему удовольствие. Однако не в этом была причина его влечения к ней.
Вовсе нет. Но бледное создание, которое уже три дня не покидало отель, не было той Ренатой, которую он желал. Возможно, со временем он сможет вернуть свет в ее глаза. Но если нет?
И все-таки он был человеком слова. Он женится на девушке и спасет ее, отца от разорения. Если она не обретет вновь свой буйный нрав, тогда он просто оставит ее в поместьях Иденуэрта, а сам продолжит странствовать по свету.
Он сморщился и знаком приказал подать еще стаканчик виски, а потом убедил бармена оставить на столе всю бутылку. Бармен окинул его ядовитым взглядом, в котором читалось отвращение. Впрочем, такими взглядами его награждали и другие жители городка. Что он такого сделал? Ничего. Совсем ничего.
– Ты и правда собираешься замуж за этого милашку-англичанина? – снова спросил Донни Бойль Ренату.
– Да, – просто, без эмоций ответила Рената. – Вы мне поможете? Я не успокоюсь, если буду думать, что Джейка повесят за то, чего он не делал. Что бы там ни было… но он не способен на убийство.
– Они с Кенни враждуют уже несколько лет, – скептически сказал Бойль, несмотря на то, что недавно защищал Джейка.
– Но это никогда не заходило так далеко, – выпалила Рената. – Почему же сейчас? Вы все так уверены, что Джейк способен на бессмысленное насилие… вы видели в нем когда-нибудь признаки этого? Что-нибудь другое, кроме его… злого взгляда?
– Джейк всегда легко пускал в ход свои кулаки. Но он никогда никого не убивал, это я знаю, – признался Донни.
Дженни Бойль накрыла рукой ладонь Ренаты.
– Что случилось? – спросила она таким теплым, материнским тоном, каким с Ренатой никогда не разговаривала мать. – Позволь нам помочь тебе.
Рената попыталась улыбнуться, но это был лишь слабый отблеск улыбки.
– Я понимаю, что веду себя ужасно, но я очень устала. – Она не могла сказать никому из них, что каждую ночь меняла материнские сорочки на хлопковую рубашку Джейка, но сон ее все равно был беспокойным и прерывистым. – От всего – от Джейка, пожара, моих родителей, лорда Иденуэрта… Как только Джейка оправдают, я сумею привести свою жизнь в порядок. Знаете, у Иденуэрта есть замок. – Она постаралась, чтобы голос ее звучал воодушевленно. – Огромный замок, ему триста или четыреста лет – это исторический заповедник, у меня будут сотни слуг, он обещал мне, что мы поедем в кругосветное путешествие. Разве это не чудесно?
Дженни Бойль слегка улыбнулась ей.
– Это звучит, как сон наяву. – Однако по ее голосу Рената поняла, что ей не удастся провести эту женщину.
Или кого бы то ни было другого. Зеркало говорило Ренате, что ее глаза стали тусклыми, щеки побледнели, и на них не было обычного румянца. Джейк все это забрал у нее, он унес и то, что она воспринимала как дар. Любовь. Надежду. Веру, что у нее всегда будет то, чего ей хочется больше всего на свете.
– Мы сделаем все, что в наших силах, – заверила Ренату Дженни Бойль. – Не знаю, станет ли нас слушать судья, но…
– Станет, – доверительно сказала Рената. – Вместе с моим отцом, со мной, Фелисией и Сильвией Коллинз…
– Что? – воскликнул Донни Бойль. Рената чуть улыбнулась.
– Никому не говорите. Шериф Коллинз не знает…
– Мы не скажем. А кто еще?
– Проповедник. Его жена. Школьная учительница, Алиса Кларк. – Рената перечислила свой короткий список. Самые уважаемые горожане Серебряной Долины согласились свидетельствовать в пользу Джейка. Все это само по себе было поразительно и являлось делом рук Ренаты. И поскольку улики были косвенными, то и их свидетельские показания могли иметь решающее значение.
– А после суда? – спросила Дженни Бойль. – Ты сразу же уедешь?
– Как только оправдают Джейка, – отчетливо и холодно ответила Рената.
Она повернулась спиной к Бойлям и вышла из магазина с высоко поднятой головой и прямой спиной. Она была спокойна, как поверхность пруда в тихий день, и уравновешенна, как самая благородная леди. Однако в ее походке не было легкости, а на лице не играла яркая улыбка.
Пленник весь день и половину ночи метался по маленькой камере; как посаженный в клетку зверь, который может в любой момент наброситься на вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84