— Лаури, — тетя Пэт с трудом встала с кресла, опираясь на трость, — ты не можешь отказываться от столь заманчивого предложения. Я не разрешаю тебе!
— Ваша племянница сама должна сделать выбор, синьора. Это ее жизнь. Оставим Лауру одну. — С этими словами синьор ди Корте отвернул белоснежную манжету и взглянул на часы: — Сейчас я должен возвращаться в Лондон, чтобы сопровождать своих танцоров в Уэльс, а потом в Шотландию. Гастроли продлятся три недели. В конце месяца мы на несколько дней возвращаемся в столицу, и тогда я снова свяжусь с вами, мисс Гарнер. За это время вы обдумаете мое предложение?
Лаури взглянула на него, не в силах вымолвить ни слова. Она чувствовала, что перед ней человек, в силах которого заставить большинство людей делать все, что он захочет. Манеры и осанка синьора ди Корте свидетельствовали о его упрямстве и самоуверенности, однако девушка сомневалась в том, что он сможет сломить ее волю. Он оставляет последнее слово за ней — в конце концов, мир и без Лаури Гарнер полон многообещающих балерин, живущих только ради сцены.
У него действительно было из кого выбирать.
— Не спрашивайте себя, почему я хочу сделать вас членом своей команды, — произнес он, словно читая ее мысли. — Постарайтесь понять, чего вы хотите на самом деле. И помните, что не все в нашей жизни является плодом случайности. А еще знайте, что уход от проблем — это не способ их решения.
Ослепительная улыбка импресарио несколько смягчила смысл сказанного. Лаури еще долго ощущала на себе его взгляд после того, как они с мадам Дарнелл покинули коттедж и уехали на черной блестящей машине. Этого человека было невозможно забыть, и многие дни он и его слова не шли у нее из головы.
— Ты не можешь отвергнуть его предложение, — раз за разом повторяла тетя Пэт. — Моя дорогая, второй такой возможности в твоей жизни уже не будет. Балетная труппа ди Корте известна во всем мире. Это честь — оказаться среди таких мастеров, как Лидия Андрея и Микаэль Лонца.
Был вечер, и Лаури расположилась на ковре перед камином, потягиваясь, как маленький котенок. Тетя Пэт сидела в своем любимом кресле-качалке с удобной спинкой.
— Лонца… — замечталась Лаури. — Его имя переводится как «пантера». Должно быть, это удивительно — видеть, как он танцует.
— У тебя есть шанс работать с ним в одной труппе, — вскинулась тетя. — Ты познакомишься с ним, может быть, даже станешь его партнершей.
Лаури разобрал смех:
— Дорогая, я окажусь там в лучшем случае в кордебалете. Лонца же — это гений. Знающие люди называют его богом танца, причисляя к великим. Шесть лет назад Максим ди Корте увидел, как Лонца танцует фламенко среди толпы мадридских цыган, отправил парня в балетную школу и только затем предложил ему контракт.
— Но ведь то же самое он теперь предлагает тебе! — Тетя Пэт непонимающе уставилась на Лаури. — Это предел мечтаний любого танцора, а ты вспоминаешь о ночных кошмарах, да еще перед лицом импресарио.
Ему не понравилось это, да? — Лаури обхватила колени, всматриваясь в огонь. — Его глаза горят, как это пламя. Нет, тетя Пэт, мне до уровня его танцоров высоко, как до звезд! Как посредственность вроде меня может войти в эту труппу? Кем я стану среди них — девочкой на побегушках?
— Ты говоришь сейчас странные вещи, моя дорогая. — Тетя Пэт удивленно рассматривала лицо своей ненаглядной племянницы, почти неузнаваемое в отсветах пламени: чувствительное, нервное, с искаженными, словно от боли, губами. — В свои лучшие годы я бы полжизни отдала за четверть твоего таланта! Можешь сколько угодно презрительно фыркать, но неужели ты думаешь, что такой человек, как синьор ди Корте, приехал бы сюда для разговора с тобой, если бы не увидел в тебе чего-то необыкновенного? Мыс тобой еще утрем нос мадам Дарнелл! Очевидно, ему и даром не нужна ее блистательная Рэй.
Лаури грустно улыбнулась:
— Все в школе знают, зачем он приезжал к нам. Люди считают, что он чего-то недоговаривает, если выбирает меня вместо Джулии. Знала бы ты, как она хороша!
— Зато у тебя, моя маленькая дикая кошечка, есть талант, — убежденно заявила тетя Пэт. — Синьор ди Корте назвал это поэтичностью и воображением. Ведь способность передать это в движении и есть истинная сущность балета! А бездарный танцор просто повторяет набор заученных движений. О, не возражай, Лаури, ты же знаешь, что он прав! Способности к танцу у тебя в крови — это навязчивая боязнь сцены заставляет тебя отступать.
— Да, — с дрожью в голосе вынуждена была согласиться Лаури. — Я — ученица балетной школы. Но мне никогда не подняться до профессионального уровня. Прости меня, тетя Пэт. Я знаю, как ты веришь в меня, но когда я выхожу на сцену, то начинаю совершать нелепые, грубые ошибки. Я… я теряю уверенность.
— Очень мило. — Тетя Пэт прижала к своим коленям темноволосую голову племянницы. — Думаешь, твоим родителям понравились бы такие разговоры? Они были настоящими профессионалами. Искусство всегда стояло для них на первом месте.
— Это убило их, — с горечью добавила Лаури. — Я слышала вой пожарных машин — наши окна выходили как раз на театр, — и эти сирены, тысячи сирен, никогда не утихнут в моей голове.
— Они замолчат, как только восхищенная аудитория впервые взорвется перед тобой аплодисментами. Тебе ведь хочется этого, Лаури? Слава, признание — вторая из самых ярких, но почти недоступных звезд человеческой жизни.
— А какая же первая? — с улыбкой спросила Лаури.
— Счастье в любви, моя дорогая.
— Оно так неуловимо? — Лаури подняла на тетю золотистые глаза. — Ты же поймала эту звезду, правда?
— Я поймала защиту, — тихо возразила та.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54