— Замерзла? — рука Поля обняла ее покрепче.— Нет, это от музыки и грустной песни, — прошептала Домини, у нее было такое чувство, словно перст судьбы протянулся через ночь и ускорил биение ее сердца под рукой Поля.Струи фонтана разбивались о каменный бассейн, но очарование момента вдруг грубо разрушила Алексис. Она поднялась на ноги и обвела присутствующих странно заблестевшими глазами.— Давайте-ка все поедем в «Венецианский карнавал» и потанцуем, — предложила она. — Будет весело, гораздо забавнее и интереснее, чем сидеть здесь и слушать меланхолическую музыку Кары. Там обязательно будут Ванхузены. Может заскочить и Берри Созерн. Он любит танцевать.— Ты такая энергичная, Алексис, — лениво заметил Никое. Он сидел, откинувшись в кресле и протянув вперед ноги. — А мне музыка Кары нравится.— Да ну тебя, — нетерпеливо воскликнула Алексис, и казалось что она от возмущения вот-вот затопает ногами в туфельках на высоченном каблуке, потому что ее желание не выполняется немедленно. — У нас впереди еще масса времени, чтобы сидеть и слушать музыку, когда мы состаримся. Сейчас я предпочитаю танцевать, а в «Венецианском карнавале» великолепный оркестр.— Я бы тоже хотела поехать. — У Домини замерло сердце, когда Алексис сказала, что Берри мог заехать в клуб, — Хорошо, поедем, если ты не слишком устала, — сейчас же согласился Поль.— Разве возможно устать в Греции? — С неожиданно охватившим ее весельем Домини выскользнула из кольца его рук и побежала в дом вместе с двумя другими девушками привести себя в порядок и накинуть что-нибудь потеплее.Тетя Софула отклонила приглашение поехать с ними, заявив, что давно вышла из того возраста, когда предпочитают танцевать, а не сидеть дома и перебирать воспоминания.— Ну что ж, встретимся на заре, мамочка, — засмеялся Никое и, наклонившись, поцеловал ее в щеку. Она положила руки ему на плечи и жадно смотрела в лицо, потом отпустила его, и он потянул свою похожую на мальчика кузину в низкую спортивную машину.Алексис собиралась было проскользнуть в машину Поля, но Никое поймал ее за талию и насмешливо сказал:— Ты поедешь с нами, Алексис. Поль и Домини пока еще предпочитают оставаться наедине.— Но нам тесно в твоей таратайке, — сердито заявила Алексис.— Усаживайся, женщина, — Никое слегка подтолкнул ее и через плечо улыбнулся Полю. — Мы поедем впереди тебя, кузен. Сегодня звезды висят так низко, что их можно поцеловать.— Они изумительны, — сказала Домини, когда Поль вел кремовую машину вниз по склону, круто спускавшемуся к гавани. — Я и не предполагала, что звезды могут быть такими огромными… кажется, что их можно брать руками.— Думаешь, тебе понравится жить на острове? — спросил Поль.Домини глубоко вдохнула запах кустарников, росших вдоль дороги по холмам, и не могла отрицать, что ее глубоко трогает очарование сказочной красоты Анделоса.— Да, остров околдовывает, Поль, — она улыбнулась, — очень подходит для сказочных событий.Он быстро заглянул в ее глаза, загоревшиеся от восторга, синие, как греческое море, и выражение его лица стало чуть насмешливым. У нее вдруг замерло сердце: он не должен догадаться, что от присутствия на острове Берри все краски стали ярче. При мысли о том, каким беспощадным он может быть, румянец сошел с ее щек, и она вдруг почувствовала слабость, когда на крутом повороте его сильное мускулистое тело коснулось ее.— Поль, — начала она, крепко сжимая в руках вышитую сумочку, — я подумала, было бы хорошо, если бы Кара погостила у нас. Я… Я уверена, ей такая идея придется по вкусу. Она так к тебе привязана, и мне она страшно нравится.Несколько мгновений он молчал, потом сказал:— Я знаю, тебе нравится Кара, но думаю, ты просто боишься оставаться со мной одна в доме.— Уж не планировал ли ты, чтобы я стала настоящей пленницей, там, на твоем утесе, а, Поль? — спросила Домини и почувствовала, как пристально он посмотрел на нее. Она сидела рядом с ним очень прямо, шаль чуть сползла с плеч, и его подарок — рубиновые с жемчугом сердечки — сверкали у нее в ушах.— Стоит ли говорить так трагически, дорогая? — протянул он, придавая слову «дорогая» глубоко ласкательное значение, неожиданно заставив ее вспыхнуть от раздражения.— Играй влюбленного мужа на публике, Поль, — бросила она ему, — не надо притворства, когда мы одни. Давай честно признаем хотя бы то, что тебе нравится мое лицо и тело. Человек тебя не волнует. Я сомневаюсь, знаешь ли ты хоть самую малость об этом человеке… был ли дорог кто-нибудь другой, когда ты женился. Ты никогда не интересовался этим, верно, Поль? Это просто не имело для тебя никакого значения, лишь бы ты получил то, чего хотел.Машина проехала еще один поворот, и вдруг сияющие огни гавани оказались гораздо ближе к ним. Примерно в полумиле от берега качалась на волнах стоящая на якоре яхта, и обрывки музыки и смеха разносились далеко по воде.— И был тебе дорог кто-то другой? — тихо спросил Поль.Домини внимательно рассматривала его профиль, вылепленный со всем совершенством греческого искусства, и столь же твердый и холодный, как мрамор, из которого греки ваяли свои скульптуры. Домини хотелось сказать открыто, что ей был дорог другой мужчина. Что он не перестал быть дорогим, что вся ее нежность предназначена только ему одному и никому другому.Но при всем ее разочаровании и гневе страх перед Полем одержал верх, и, отвернувшись, она с наигранной холодностью ответила:— Какое это имело бы для тебя значение? Ты ведь не проявил бы сочувствия и понимания… Когда дело касается меня, ты совершенно каменный.— Не совсем, — протянул он. — Каменного человека не тронули бы лицо или тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55