Собрав все это, она вновь перебралась на кровать и несколько минут, подтянув колени к подбородку, сидела, глядя на медленно тающую свечу. Затем обмакнула перо в чернильницу и ужасным почерком вывела число. Начало было положено. Джессалин задумчиво водила по щеке мягким пером, вспоминая о том, как он выходил из моря – обнаженный, сильный, красивый… и он улыбался.
Ночные шумы затихли, и окружающее безмолвие нарушал лишь скрип пера. «Сегодня я встретила мужчину…»
Глава 3
– У меня страшно болит вот здесь. – Бекка Пул широко открыла рот и засунула туда сомнительной чистоты палец. – Вот здесь, – повторила она на случай, если ее не поняли, и, склонив голову набок, отбросила темно-русые волосы, чтобы продемонстрировать привязанные за ухом кусочки жареной репы. – Видите, я уж пробовала и репой лечиться, и мазала на ночь пятки отрубями. Ничего не помогает. Оно болит все сильнее и сильнее. Я из-за этого уже месяц как в проституции.
Заезжий шарлатан ошалело смотрел на Бекку. Наконец, немного придя в себя, он прочистил горло и перевел взгляд на Джессалин.
– Насколько я понимаю, нас замучила зубная боль, да? У меня есть замечательная паста из рыбьих глаз. Она почти мгновенно снимает любую боль. Правда, некоторые предпочитают специальные благовония, в состав которых входят розмарин и шалфей…
С этими словами знахарь начал рыться в многочисленных снадобьях, расставленных на откидном задке его пестро раскрашенного фургона. Кривой нос и глядящий вниз угол правого глаза отнюдь не красили торговца, зато одет он был просто великолепно – ярко разукрашенная шляпа дополняла вышитый жилет.
Пока он горячо убеждал Бекку, что при зубной боли паста из рыбьих глаз гораздо лучше, чем жареная репа, Джессалин с интересом изучала снадобья. Чего там только не было – и мозольный пластырь, и капли от кашля, и лекарства от всех напастей, которые только можно себе вообразить. Ялапа и полынь от лихорадки, настойка из гнилых яблок от следов от оспы, ароматизированные пастилки от дурного запаха изо рта и тому подобное. Но внимание Джессалин привлекла маленькая зеленая бутылочка, плотно закрытая пробкой. На ней значилось, что это лекарство от…
Джессалин повнимательнее пригляделась к написанной от руки этикетке и громко поинтересовалась:
– А что такое тайная болезнь?
Бекка, пытаясь удержать в одной руке многочисленные бумажные пакетики с лекарствами, другой крепко ухватила Джессалин за локоть и, увлекая ее в сторону, громко зашептала:
– Вы не должны задавать такие вопросы, мисс. Леди не должна задавать таких вопросов.
– Но почему нельзя задавать именно те вопросы, которые больше всего тебя интересуют?
– А?
Джессалин собралась было развивать тему дальше, но тут Бекка оглушительно завизжала, тыча пальцем во что-то за ее спиной. Джессалин обернулась и увидела, что прямо на них с огромной скоростью несутся три свиньи. За ними, громко крича и размахивая палкой, мчался здоровенный мужик в грязных кожаных штанах. У Джессалин и Бекки остался лишь один путь к отступлению – фургон заезжего шарлатана.
Ничего бы не произошло, если бы у торговца хватило ума подложить что-нибудь под колеса. Пока же произошло следующее: они с Беккой с разбегу налетели на фургон, смахнув на землю снадобья, и тот, раскачиваясь из стороны в сторону, как пьяный матрос, покатился по травяному склону и на приличной скорости въехал на ярмарку, которую всегда устраивали в Пензансе в канун Иванова дня.
Первой на пути фургона оказалась посудная палатка. Чашки, тарелки и блюда с грохотом и звоном посыпались на плотно утрамбованный песок. Следующей опрокинулась тележка рыбника, за ней – охотничьи принадлежности и палатка с большой золотистой вывеской, на которой огромными красными буквами значилось: «ВСЕ ДЛЯ ХОРОШЕЙ ХОЗЯЙКИ». После этого фургон, таща за собой весы, кроличьи шкурки, осколки битой посуды и спутанные мотки пурпурной пряжи, наконец остановился, упершись в туго натянутый канат ринга, на котором две полуголые женщины боксировали, надеясь выиграть чепец из золотистого кружева.
На знахаря, догнавшего наконец свой своенравный фургон, никто не обращал внимания – торговцы были слишком изумлены, чтобы что-то предпринимать. Но от гнева боксерш было не уйти. Размахивая кулаками, они угрожающе надвигались на несчастного. Окружавшая ринг толпа оживилась. Тут и там принялись заключать пари, которая из двух поколотит беднягу сильнее.
Крепко зажав рот рукой, чтоб не расхохотаться, Джессалин зачарованно наблюдала за этой свистопляской.
Бекка с округлившимися глазами реагировала несколько по-иному:
– О Боже, мисс! Вы только посмотрите, что мы натворили.
Джессалин, давясь от смеха, повернулась к ней… и увидела его.
Младший Трелони стоял около загона для овец. Он не смеялся, даже не улыбался. Джессалин даже усомнилась, способен ли он на это. Облокотившись на деревянный столб, со скрещенными на груди руками и надвинутой на один глаз касторовой шляпе, Трелони невозмутимо наблюдал за происходящим. На этот раз, для разнообразия, он был полностью одет.
На какое-то мгновение Джессалин показалось, что она там, на пляже, на берегу дышащего моря. Она снова ощутила на себе ласкающий взгляд темных глаз и шероховатость большого пальца, гладящего ее подбородок. Почувствовала, что краснеет, и поспешно повернулась к нему спиной.
Бекка тем временем продолжала:
– Вот ужас-то, мисс Джессалин! Мы с вами снова натворили дел. Ох, что миледи-то скажет! – На секунду прервав свой монолог, она театральным жестом прижала руку к груди. – О-ох, у меня опять сердцеубиение начинается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140