С минуту он смотрел ей прямо в глаза, а затем, схватил в объятия, впился в губы долгим, страстным поцелуем, от которого у нее перехватило дыхание, а все тело пронизала дрожь. Потом, опустив, сам взял маску и нежным, мягким движением надел на нее. Положил руки на плечи и со слабой улыбкой, слегка приподнявшей уголки губ, глядя в блиставшие в прорезях маски черные глаза, тихо произнес:
— Интересно, конец это или же все-таки начало? Что ж, ждать осталось недолго — до полуночи.
И, взяв за запястья, поднес ее руки к губам и нежно коснулся пальцев. Потом резко повернулся, и его серое домино быстро пропало в темноте.
Антония, торопясь к Престону, была как никогда признательна судьбе за маску, так хорошо скрывавшую лицо. Без нее она, несомненно, выдала бы себя, ибо при воспоминании о руках Джеррена, обнимавших ее, о его поцелуе, тело пронизывал трепет, а сердце готово было выскочить из груди. Впервые она осмелилась подумать о том, что примирение не так уж и невозможно.
Тимоти, по-прежнему развалясь, дожидался на том же месте, но едва завидев ее, вскочил с нескрываемым нетерпением.
— Долго же вы, однако! — недовольно пробурчал он. — И как, добились успеха?
Она кивнула, слишком счастливая, чтобы обижаться на его тон.
— Да, я была вульгарна, как последняя проститутка, но проявила неожиданную скромность, когда он попытался снять с меня маску. Не волнуйтесь, он будет в условленном месте в назначенное время.
— Прекрасно! — Тимоти взял ее за руку и повел за собой. — А теперь нужно найти сэра Роджера. Времени не так много.
Место встречи, назначенное сэром Роджером, находилось в конце стены почти у самых ворот. Он уже ждал и был явно встревожен.
— Все в порядке? — спросил он и прибавил после утвердительного кивка Тимоти: — Да, желал бы и я сказать то же самое. — И взял Антонию за руку. — Подожди здесь, Тим. Мы тотчас же вернемся. Пойдем, девочка.
— Куда? — Она остановилась, охваченная неожиданным подозрением. — Что произошло?
— Черт побери, Антония! Будете ли вы слушать? Если мы еще станем тут припираться, то все будет потеряно. Через минуту все поймете.
Неохотно, все еще полная подозрений, но боясь своим отказом навредить Джеррену, она позволила вывести себя из Гарденс. Невдалеке ожидала захудалого вида наемная карета. Сэр Роджер открыл дверку.
— Забирайтесь, детка, — скомандовал он. — Я должен вам кое-что сообщить, но только в укромном месте.
Недоумевая, что могло так взволновать его, никогда, ни единым движением не выдававшего своих чувств, она подчинилась. Но не успела Антония войти в карету, как на голову ей набросили что-то плотное и тяжелое, а от толчка Келшелла она упала на пол кареты, на кучу тряпья.
Она боролась отчаянно, изо всех сил, но безуспешно. Домино сорвали, а запястья и лодыжки туго связали чем-то мягким, но прочным, и все это время человек, накрывший ей голову, так сильно сжимал покрывало, что она чуть не задохнулась. Когда же его, наконец, сняли, она, едва переведя дух, собралась было закричать, но рот туг же заткнули кляпом.
— Вот так! Дело сделано! — Роджер говорил едва слышным шепотом. — И минимум шума и суматохи. Прими мои комплименты. Ты оказываешь мне неоценимую помощь.
С изумлением Антония подняла голову, чтобы посмотреть, кто же это заслужил такую признательность, сморгнула и всмотрелась снова. Сперва перед нею предстало ее собственное бальное платье, бледно-голубое, расшитое серебром, и надето оно оказалось на высокую молодую женщину, подрумяненную, с мушками и напудренными волосами, в которой она с трудом признала свою горничную.
Сэр Роджер перетащил Антонию с пола кареты на сиденье и посадил в угол. Внутренность кареты слабо освещалась фонарями у входа в Гарденс и мерцанием луны, но все же можно было разглядеть, что он улыбается.
— Приношу вам свои извинения, милая, — произнесен с лицемерным сочувствием. — Не выношу, когда приходится применять насилие, но я просто не могу позволить вам выдать меня Сент-Арвану еще раз. Как вы, полагаю, уже поняли, вместо вас на встречу с ним пойдет Ханна. Ну, а я уж не стану оскорблять ваших чувств описанием того, что последует.
Антония сделала конвульсивное движение, глядя широко распахнутыми глазами, красноречиво выражавшими отчаяние, протест, ужас, которые она не в состоянии была скрыть. Ханна, оправив на плечах алое домино и надев маску, склонилась, чтобы вынуть из ушей хозяйки серьги.
— Лучше, если я это тоже надену, сэр, — заявила она весьма бесстыдно. — Не сомневаюсь, мистер Сент-Арван их заметил.
— Разумеется, Ханна! Мы все должны предусмотреть. — Сэр Роджер снова повернулся к Антонии. — Когда с вашим — … — э — э… нашим делом будет покончено, Ханна с отцом вернутся в эту карету и вы все вместе поедете на Брук-стрит. К тому времени, как вы подкатите к дому, все ваши вещи снова окажутся на вас, и никто не узнает, что это алое домино сегодня надевали две разные женщины. Остальным слугам известно, что его надели вы, да и Маунтворт, который наверняка согласился помогать Сент-Арвану ловить меня, тоже знает это. Можно не сомневаться, что, скорбя о друге, он первым обвинит вас. Мне очень жаль, милая, но, полагаю, нет нужды повторять, что выдвигать ответное обвинение против меня вам решительно не имеет смысла.
Он умолк, рассматривая ее, и улыбнулся еще шире. Потом поправил домино, сбившееся во время борьбы, взбил кружева на груди и взглянул на горничную.
— Ты готова, Ханна? — дружелюбно спросил он. — Тогда пойдем. Ты ни в коем случае не должна опоздать на тобою же назначенное свидание с Сент-Арваном.
Когда пробило полночь, джентльмен в сером домино, ниспадающим до плеч свободными складками, и белой розой на персикового цвета бархатном камзоле широкими шагами направлялся к тому павильону Воксхолл-Гарденс, где находилась ломберная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65