Его сгубили собственные темные страсти, а вовсе не вы или кто-то другой.
Она выпустила его рукав и бессильно откинулась на подушки, вся дрожа, с лицом, столь же белым, как складки ее батистового платья. На лице этом были написаны такой ужас и отчаяние, что у Джеррена от жалости перехватило горло и безудержно захотелось взять ее на руки и укачать, утешать, как малого ребенка. Но оттого, что желание было таким неистовым, а мысль о ее вероломстве — такой горькой, он резко выпрямился и, отойдя от дивана, иронически прибавил:
— Не знаю, мой ли приезд или известие о тяжелой утрате вас так огорчили, или же ужасает мысль о возращении в Глостершир. Если последнее, то успокойтесь. Леди Блэклэнд оказалась столь добра, что пригласила вас пожить у нее еще. Я принял это приглашение от вашего имени.
Он говорил, не глядя на нее, и потому не мог видеть, как следовал за ним полный мольбы взгляд и умоляющим жестом протянулась к нему рука. Минуту спустя рука расслабленно упала, и все еще нетвердым, хоть и довольно спокойным голосом Антония произнесла:
— Добросердечие ее сиятельства безгранично, и я с радостью останусь, но что будет с вами, Джеррен? Вы возвратитесь в Лондон?
— Не сейчас. Сперва я должен покончить с делами в Келшелл-Парке.
— Но когда все-таки будете в Лондоне, то позволите и мне присоединиться к вам? О, Джеррен, прошу вас!
Он поднял брови:
— С какой целью? Больше не надеетесь на помощь родственника или же так ненавидите меня, что просто не можете не принять во всем самоличного участия?
— Ну как мне вам доказать! — с отчаянием произнесла она. — Ведь я хочу уберечь вас от смерти. Теперь, после кончины дедушки, угроза эта усилилась стократ, ибо сейчас между дядей Роджером и состоянием сэра Чарльза стоите только вы.
С минуту он пристально рассматривал ее, потом презрительно усмехнулся:
— Да вы просто сами себя в этом убедили! Только я, говорите, стою между ним и вожделенным богатством, однако умри я — богатство достанется вам.
— Он уверен, что я выйду за Винсента и тем самым отдам все в его руки. А если откажусь, он, без сомнения, убьет и меня.
— Ага! — насмешливо заметил Джеррен. — Наконец-то мы добрались до сути. Вы боитесь за собственную жизнь.
— Считайте так, если хотите! И вообще, думайте обо мне, что хотите, только поверьте — я хочу помочь вам!
— Поверить! Святый Боже, это уже слишком! Поверить вам после того, как вы всеми возможными средствами пытались меня извести?
Он повернулся, чтобы уйти, но она, вскочив, опередила его и встала перед дверью, преграждая путь.
— Вы все-таки выслушаете меня! Неужели непонятно, что вернувшись в Лондон в одиночестве, вы только сыграете на руку ему? Ведь он будет строить козни, интриговать, но сам никогда не нападет. — Она схватила его за отворот камзола и, торопливо нанизывая одно слово на другое, старалась говорить убедительно. — У него есть слуга, столь же опасный. Слуга? Вернее было бы сказать — близкий друг. Если один из них — мозг, плетущий сеть заговора, то другой — руки, все исполняющие. Я боюсь обоих!
Эту торопливую, на одном дыхании речь Джеррен выслушал, не меняя выражения лица, а когда она закончилась, холодно произнес:
— Не будете ли вы столь любезны, Антония, дать мне пройти? Это все тот же спор, что мы вели в Лондоне, и все такой же бесполезный. Так давайте же прекратим его, порешив, хотя бы из уважения к хозяйке, сохранять взаимную учтивость, пока мы оба пользуемся ее гостеприимством. — Он умолк, но, поскольку она не двигалась, взял ее за плечи и осторожно отодвинул в сторону. — Что ж, если вы не желаете двигаться сами, придется помочь, ибо я более не желаю обсуждать с вами этот вопрос. Вы останетесь здесь до тех пор, пока я не расквитаюсь сполна с вашим родственничком. Потом я пришлю за вами, тогда и настанет черед выяснять отношения, хотя один Бог ведает, сможем ли мы когда-нибудь разрешить эту дилемму.
Джеррен уехал из Манора следующим утром, очень рано, но и жена, и хозяйка уже были на ногах, чтобы пожелать удачной дороги. Прощание с Антонией было кратким и официальным, а вот леди Блэкленд удивила его, сказав:
— Давайте-ка перед отъездом пройдемся по саду, мистер Сент-Арван. Я хочу кое-что сказать вам.
Он удивленно поднял брови, но согласился сразу, предложил ей руку, и они пошли по неширокой дорожке, вившейся вдоль просторного ровного газона, по которому протянулись длинные утренние тени от деревьев. С минуту они двигались молча, потом леди резко проговорила:
— Я сама терпеть не могу людей, сующих нос не в свое дело, но только дурак — не заметит, что ваши отношения с женой оставляют желать много лучшего. А я, мистер Сент-Арван, вовсе не дура.
— О, мадам, это неоспоримо, — посмеиваясь, согласился он, — однако, рискуя обидеть вас, я все же вынужден заметить, что не намерен обсуждать этот вопрос. Вам ведь, кажется, известны обстоятельства нашей свадьбы. Они вполне все объясняют.
— Вздор! — отрезала миледи. — И не пытайтесь казаться глупее, чем есть на самом деле, мой мальчик, уверяя меня, будто не в ваших силах было примирить Антонию с этим браком, ибо я все равно не поверю. Я прекрасно вижу, как изумительно вы подошли бы друг к другу, не вмешайся кто-то посторонний. Кто — то, счевший необходимым из собственных корыстных побуждений посеять меж вами рознь. Роджер Келшелл, к примеру.
Джеррен бросил на нее удивленный взгляд и встретился с проницательным взором. Минуту или две спустя он осторожно произнес:
— Полагаю, сэр Роджер негодует из-за моей женитьбы на его родственнице.
— Негодует? А, ну да, негодует! Берегитесь его, мистер Сент-Арван! Он совершенно беспринципен, и худшего и более опасного врага трудно себе представить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65