Радость гасла. А уж о том, чтобы в школе похвалиться, и
вовсе не стоило думать. Молчать надо было до поры. Но до какой?
В классе все были на месте и, будто за делом, ждали, что скажет он.
- С Галиной Федоровной повидался, - доложил Яков. - Обещала найти
учительницу. Есть у нее на примете. - И разом перешел к учебным делам:
- Кто должен заполнять настенный календарь природы? Капустины, ваша
обязанность? Почему не заполнили? И разом давайте тетрадки по природо-
ведению. Задано было: живая и неживая природа зимой. Жизнь домашних
животных, жизнь диких животных, труд людей... Все вопросы страницы пя-
тидесятой и пятьдесят первой. У Маринки погляжу домашнее - и вас буду
проверять и спрашивать. Надо учиться, а не сидеть зря. Придет новая
учительница, а все отстали. А цветы не политы, - попенял он старшей
Маринке. - Совсем свяли. Вон в алешкинской школе сколько цветов... Они
не забывают.
Ворчливым упрекам своего старшего ребята даже обрадовались. Без
Якова было пусто. А теперь по-прежнему все пошло: класс, уроки, стро-
гий Фетисыч, словно смерть учительницы ничего не изменила в их жизни.
- А что отмечать? - забурчали братья. - Дождь да дождь.
- Вот и отметьте условным знаком дождь и температуру проставьте.
Легко поднялась старшая Капустина, стала поливать цветы. Затаив ды-
хание дожидалась у раскрытой тетрадки с домашним заданием первокласс-
ница Кроха. Ждала, когда Яков подойдет к ней и сядет рядом. Все пошло
по-обычному.
Но гость редкий, нежданный - колхозный хуторской бригадир Каледин -
уже обмывал возле крыльца сапоги. Из класса его увидели - и стали
ждать.
А бригадир вначале обошел школу, пустые ее комнаты, где стояли сто-
лы и скамейки, висели на стенах портреты писателей да ученых, настен-
ные планшеты, стенды: "Наши отличники", "Колхозные ветераны", "Они за-
щищали Родину". Каледин когда-то учился здесь, и дети его через эти
стены прошли, а с фотографии глядели лица знакомые. Кто-то теперь
повзрослел, постарел, а кто-то и умер. Но жили вместе и долго.
Наконец бригадир пришел в класс. Навстречу ему поднялись все разом.
- Сидите, сидите, - махнул он рукой и похвалил: - Тепло у вас, хо-
рошо. Цветки цветут.
Он снял долгополый намокший плащ, телогрейку, оставшись в пуховом,
домашней вязки, свитере. Яков было пошел от учительского стола к своей
парте, но бригадир остановил его:
- Сиди. Ты же теперь за старшего. Учитесь? - спросил он.
- Учимся, - ответили нестройно.
Бригадир был человеком суровым, немногословным, его в хуторе боя-
лись.
- А может, вам у Башелуковых собираться? - спросил он. - Хата боль-
шая, теплая, и они не против.
У Якова перехватило дыхание.
- А библиотека? - бледнея от волнения, показал он на шкафы с книга-
ми. - А наглядные пособия? А уроки физкультуры? Комиссия какая прие-
дет, и будем не числиться. А беженцы, какие места ищут? Подъехали.
Есть школа? Вот она, - убеждал он бригадира. - Значит, можно жить. А
увидят замок - и развернутся.
- Верно, верно... - успокоил Якова бригадир. - Это я так, попы-
тал... Будет Варя топить, приглядать. Дров напилим. А там учительницу
найдем.
Бригадир и в прежние годы не больно разговорчивым слыл, а ныне,
когда все вокруг прахом шло, он и вовсе стал молчуном. На людей не
смотрел, ходил - "роги в землю". Но здесь, в школьном классе, глядя на
ребятишек, на кипенно-белые банты в косичках крохотной Маринки Башелу-
ковой, он как-то оттаивал, теплело на сердце. И ничего ребятишки от
него не требовали, как все иные: ни работы не просили, ни денег, а
просто глядели на него. И было приятно.
Карапуз Капустин вылез из-за парты с листом бумаги, не торопясь по-
дошел к бригадиру и показал ему свое художество, сообщив:
- Это я сам нарисовал.
- Здорово... - похвалил бригадир, разглядывая рисунок с цветами,
деревьями и красным трактором.
Отогревшись, он стал одеваться. На прощание Якову руку пожал.
- Держись, Фетисыч. Учительницу найдем. А пока на тебя надёжа.
Он ушел. На воле по-прежнему моросил дождь и не было просвета. В
окне класса желтел электрический свет. Он помнил, как два года тому
назад закрыли детский сад. Но целых два месяца, пока не настали холо-
да, ребятишки собирались в пустом доме, играли. Они ведь привыкли -
гуртом, словно телята.
В школе ребята, как обычно, пробыли четыре урока. потом все вместе
ушли, расходясь не сразу. Проходили не улицей, а через разбитые дома,
что тянулись вдоль улицы. На воле - дождь. А там, хоть и окон-дверей
нет, а потолки еще целы, не каплет. Покрутиться на вращающемся желез-
ном кресле в медпункте, залезть в глухую пещеру пустого холодильника,
что стоял в магазине. А в клубе поиграть в прятки, хоронясь в будке
киномеханика, в библиотечной комнате, в длинном коридоре. Помаленьку,
но приближались к хатам своим.
Вернувшись домой, Яков вдруг понял, что день кончается, а все оста-
лось как прежде: ни матери не сказал, ни ребятам, что уходит в Алеш-
кин. С матерью было легче. А вот с ребятами...
Дома все было как обычно: тихая Светланка, не пьяный, но крепко вы-
пивший отчим, потом с фермы вернулась мать.
У Якова позади лежал долгий день, и его морило, тянуло ко сну. Он
прилег, чтобы вздремнуть, и разом уснул, мать его с трудом растолкала
к ужину. За столом он сидел молча.
- Тебя ныне бригадир видел? - спросила мать.
- Он в школе у нас был.
- Охваливал тебя. На ферму пришел, не ругался. Либо выпил чуток...
Мы к нему приступом, а он головой покачал: "Бабы, бабы, - говорит. - Я
бы сам закричал по-пожарному и убег не знаю куда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13