ее губы открылись, его язык, ласкающий и требовательный, проникал в ее рот. Стремление переросло в желание, когда она ответила на это вторжение сладостным, полным страсти стоном, и теплая влага ее уст соединилась с его влагой.
Дождь топил их в своих потоках, а они тонули друг в друге, два неистово бьющихся сердца, два охваченных пожаром тела. Захватывая пальцами его мокрую рубашку на спине, она, казалось, готова была разорвать ее, а он, всем телом вжимаясь в нее, целовал ее рот. И поцелуй этот устранял все вопросы, все сомнения. Пути назад уже не было. Только эта правда имела значение сейчас. Конец страхам, конец сомнениям, ничто больше не сможет разделить их. Два существа, он и она, стали одним, и эта связь была так ощутима, так крепка, что ничто не смогло бы разорвать ее.
Не переставая думать об этом, он подхватил ее на руки и понес сквозь потоки дождя, не замечая, не видя, не ощущая ничего, кроме нее. Он внес ее в сарай. Густой влажный воздух теплого убежища дохнул им в лицо, плотная мгла обступила их, отделив от мира. Оба дрожали, тела их покрылись испариной. Тяжело дыша, он поставил ее, просунул руки под плечи плаща, и тот упал на пол.
Они целовали друг друга снова и снова, быстро и жадно, словно каждый поцелуй был первым и последним. Дождь стучал о крышу сарая, рвался в их убежище, наполняя ночь запахами земли, мокрого дерева, ветра.
Его пальцы нетерпеливо сражались с крючками у нее на спине. Наконец платье было расстегнуто, и он сдернул его с ее плеч. Мокрый шелк упал ей на живот, и она громко задохнулась, когда его руки освободили ее из корсета. Он опустился на колени, увлекая ее за собой на мягкую солому.
Он не видел ее. Да ему и не нужно было видеть. Разве могла красота ее тела сравниться с ощущениями, которые дарило оно ему? Он жаждал завоевывать его и растворяться в нем. Уложив ее на спину, он склонился над ней и ощутил ее вкус. Его язык коснулся ее затвердевшего соска, и он застонал, ощущая мучительное, пульсирующее тепло в паху. Она вскрикнула, ее пальцы вцепились в его мокрые волосы, когда он начал покусывать тугой, упругий кончик ее холма. Каждое прикосновение губ, зубов к этому сладкому телу вызывало в нем обжигающую волну тепла. Ее руки скользили по его шее, плечам.
Когда он оторвался от ее соска и утопил ее уста в горячем, проникающем поцелуе, лихорадочная дрожь охватила их и ее пальцы вонзились в напряженные мускулы его спины.
Ощущая жар ее кожи, его ладони скользнули по ее спине и остановились на талии. Она сдирала с него рубашку, он стягивал ворох шелка и кружев, скрывавший ее бедра. Тихо простонав, она выгнулась под ним и пошевелила бедрами, помогая высвободить себя из остатков одежды.
Он перевел дыхание, не желая совсем потерять контроль над собой. Он не хотел быть грубым. Он очень боялся причинить ей боль. Господи, как мало знает он о девственницах и о любви!
Лежа на ней, он оттягивал неизбежное: медленно расстегивал рубашку, потом бриджи, изнемогая от ощущения ее мягкого нагого тела. Сняв с себя одежду, он лег рядом с ней, запутав пальцы в ее мягких, мокрых волосах. Она жалобно простонала, шевельнула бедрами, и теплый воздух наполнился пряным ароматом ее тела. Протяжный стон вырвался из него, когда она прижалась бедром к его копью.
Никогда прежде он не испытывал столь сильного желания, как сейчас. Сгорая от любви, он лег на нее. Поласкал пальцами треугольник жестких, шелковистых волос внизу ее живота, а потом вошел пальцем в нее, глубоко и властно. Она вскрикнула, задрожала и еще теснее прижалась к нему. Ее страстный ответ заставил его тоже задрожать. Его палец задвигался, медленно и осторожно проникая в самые тайные ее женские глубины, и остановился, вдруг почувствовав нежную пленочку. Эта преграда, тонкая и хрупкая, таила в себе мощный запрет.
Не спеши… Сколь сильным и нетерпеливым ни было бы его желание, он знал, что спешить нельзя. Она принадлежит ему. Ему и никому другому. Сегодня, завтра и на всю жизнь она его.
Он убрал руку. Она протестующе застонала, но мгновенно смолкла, как только его губы завладели ее ртом, а его мощное копье вошло в ее мягкие нетронутые глубины.
И вновь она удивила его.
Он не услышал ни жалобных протестующих восклицаний, ни испуганных всхлипываний. Она просто закричала – громко, во все горло.
И крик этот был напоен изумлением и восторгом.
Глава 16
Мари не смогла сдержать громкого, протяжного крика, когда Макс разом зажег в ней тысячи разноцветных огней. Его палец ласкал ту крошечную, невероятно чувствительную почку, спрятанную в глубине темных волос меж ее бедер, а его длинная, твердая мужская плоть медленно продвигалась вперед... раздвигала ее мягкие складки... проникая внутрь нее.
Вцепившись ему в плечи, она то дрожала, то замирала, застигнутая новыми, неведомыми ощущениями. Мысль о том, что их тела сейчас сольются, потрясла ее, наполнила ее неописуемым восторгом. Она не знала... она даже не представляла себе...
Ну конечно, конечно! Ведь это так естественно, так правильно. Сжимая ладонями его спину, она жадно отвечала на его поцелуи, изливая ему в рот тихие, протяжные стоны. Ночная мгла окутывала их. Ее мягкие женские глубины, открываясь, принимали в себя его крепкий, как сталь, мужской орган, и обхватывая его, замыкались.
Она не видела его; только слова, полные нежности и любви, шелестели во влажном воздухе, пробиваясь сквозь дождь, что стучал о крышу их убежища. Но она чувствовала его – каждый его поцелуй, каждое прикосновение... Чувствовала, как он становится частью ее. Ощущение своей открытости, своей доступности наполнило ее сердце радостью. Это Макс. Ее Макс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124