Мари попыталась сказать что-нибудь, но саднящее горло подвело ее. Она не смогла вымолвить ни слова.
Принцесса робко улыбнулась.
– Я Ашиана, жена лорда Саксона, – заговорила она с тем же легким, певучим акцентом, какой Мари слышала у Падмини. – Я знаю, вы просили не беспокоить вас, но я кормила ребенка, и мне почудилось, что вы не спите.
Ее глаза лучились теплом, почти что симпатией.
Мари не знала, искренни ли они, эти глаза.
Но сейчас у нее не было сил задаваться вопросом, насколько можно доверять участливой заботе, которую проявляют к ней члены этого семейства. Вторжение этой женщины не вызвало в ней ни настороженности, ни злости; она даже не забеспокоилась, что та слышала ее рыдания.
Злость и негодование ушли вместе со слезами, не оставив в ней ничего.
Лишь тупую, унылую пустоту, которую она уже однажды познала.
– Я... я не... – хрипло заговорила Мари. – Не думаю, что...
– Я могу уйти, если я некстати. Но, знаете, иногда... бывает нужно выговориться, – мягко предложила принцесса. – И потом, есть некоторые факты, о которых мой муж вряд ли сказал вам. А мне кажется, вы имеете право знать их.
Факты ли, отрешенно подумала Мари. Может, очередная ложь?
Хоть и измучена была она, хоть и овладело ею безразличие, а быть может, именно благодаря ему – кто знает, – но разум ученого взял верх. Он подсказал ей, что нельзя делать выводы, не изучив всю совокупность данных.
Сейчас, проснувшись окончательно, она понимала, что вряд ли сможет заснуть. У нее был выбор – либо послушать, что скажет ей принцесса, либо остаться наедине с мучительными мыслями и вышедшими из-под контроля чувствами.
Она выбрала первое и распахнула дверь.
– Прошу вас, входите, леди Ашиана.
Принцесса, благодарно улыбнувшись, ступила с младенцем на руках в темную комнату.
– Вообще-то, не принято называть меня леди Ашиана...
– Извините, принцесса Ашиана.
Мари зажгла лампу на каминной полке и только после этого затворила дверь.
Ее гостья рассмеялась. Смех ее был милым и певучим:
– О-о нет. Так меня тоже не называют. Если официально, то ко мне обращаются как к леди Саксон. Знаете, у английской аристократии существует масса всевозможных условностей и правил на этот счет. Это, конечно, досаждает мне, но что поделаешь. Удивительно, но к женщине они обращаются по имени ее мужа, будто она является... прида... придачей...
– Придатком?
– Да, придатком мужа. Я еще не совсем правильно изъясняюсь по-английски. Он так отличается от хинди.
Она помогла Мари зажечь лампу на столике у кровати, держа стеклянный колпак, пока Мари зажигала фитиль.
– Но что касается моего титула, мадемуазель, то я вправе отменить любое правило, если оно кажется мне глупым. И должна заметить, таких правил предостаточно. Так что, прошу вас, называйте меня просто Ашианой.
Мари колебалась, стоит ли завязывать приятельские отношения с этой женщиной, ведь она как-никак член семьи д'Авенантов. Но она уже впустила принцессу в свою комнату и поэтому сочла, что упрямиться ни к чему.
– Хорошо, – сказала она, устало опускаясь в кресло. – Меня зовут Мари.
– Очень приятно, Мари. А это моя дочь Шахира. – Ашиана нежнейшим поцелуем коснулась золотистой головки младенца. – Измучив свою мамочку, она наконец-то решила поспать.
Глядя на ангельское личико ребенка, на его пухлый кулачок, сжимавший шелковистые волосы матери, Мари невольно улыбнулась. Возраст этого ангельского создания оставался для Мари загадкой, поскольку она имела весьма смутные представления о детях – как больших, так и маленьких.
Ашиана, несмотря на усталый вид, выглядела довольной, счастливой матерью. Мари находила странным, что знатная дама сама кормит ребенка, тем более ночью. Большая часть аристократок – как по эту, так и по другую сторону пролива – нанимает для этого кормилиц.
Но она уже поняла, что эта семья живет по своим собственным правилам.
Ашиана прошла к дивану у окна и мягко опустилась на него. Ребенок безмятежно посапывал у нее на плече.
– Надеюсь, вам понравилась комната? Лично я очень люблю эту спальню. Здесь я жила, когда в первый раз приехала в Лондон.
– Да... комната прекрасная. Благодарю вас.
Мари вдруг подумала о том, что Ашиана, должно быть, лучше вписывалась в роскошное убранство этих покоев, нежели она, Мари. Даже после долгого беспокойного дня, полного материнских хлопот, принцесса выглядела великолепно, и Мари рядом с ней все больше чувствовала себя заурядной простухой.
Строгие черты лица Ашианы были исполнены экзотической красоты, миндалевидные глаза поражали голубизной, а фигура совершенством. Кожа ее была безупречно белой, и eсли бы не акцент, звучавший в ее речи, то Мари скорее приняла бы ее за англичанку, нежели распознала бы в ней индианку.
Мари опустила глаза, с болью осознав, что именно такая женщина могла бы покорить сердце такого мужчины, как Макс д'Авенант.
Ашиана нежно поглаживала спинку младенца.
– А как вам понравилось платье? Я сомневалась, придется ли оно вам впору, но вижу, что сидит оно неплохо. Разве что немного длинновато. Но зато цвет вам к лицу.
Мари, удивленно взглянув на Ашиану, оправила юбку. Она даже не предполагала, что это желтое платье, предоставленное ей, принадлежит жене лорда Саксона.
– М-м... да... благодарю вас. Вы очень великодушны... Но ребенок помешал ей договорить. Малышка, засопев, вдруг громко срыгнула. Ашиана засмеялась.
– О Боже! Манеры Шахиры не назовешь утонченными. Видно, это у нее от мамы.
Она коснулась губами щеки дочери и пробормотала что-то ласковое на своем языке.
– Надеюсь, вы извините нас, Мари. Но вы, кажется, не договорили...
Мари не смогла сдержать улыбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124