Растаем как снег.
Ройс мыслил более прозаично.
— Мы двинемся на юг, — сказал он.
— Во Францию или в Испанию, — подхватила девушка. — Или на какой-нибудь остров, о котором никто не знает.
— Да, в такое место, какое не найти на картах. Где люди не ведут войн.
Кьяра закрыла глаза.
— И останемся там навсегда.
— До конца жизни. Вдвоем…
Еще одна ложка упала из ее рук, когда она бросилась к нему в объятия, не открывая глаз, не расставаясь с только что вспыхнувшей мечтой. Прильнув к его широкой груди, прильнув к своей мечте.
— О, если бы можно было взять туда их всех! — воскликнула она с ликованием.
— Кого? — спросил он недовольно.
— Как «кого»? Наших людей. Горожан, крестьян, рыцарей и воинов. Всех, кому мы нужны.
— Мне нужна только ты! — резко сказал он, — Зачем думать о других?
— Потому что они тоже страдают. О, если бы не война, были бы живы тысячи людей. И мой бедный брат, твой друг.
— Представляю, как этот друг отнесся бы к тому, что я намерен выкрасть его любимую сестру!
— Тогда не пришлось бы никого красть. Ты мог бы просто просить моей руки.
Он горько рассмеялся:
— Нет, Кьяра. Даже если бы война не начиналась и я по-прежнему назывался бы рыцарем и бароном Феррано… — Ройс отстранил ее, посмотрел в глаза, провел рукой по волосам. — Принцессы не выходят замуж за баронов. Только за принцев или за королей. Если очень повезет, — в его голосе зазвучала хорошо знакомая ей насмешка, — то за императоров. А во мне ни капли королевской крови. И потому мне не дозволено просить вашей руки, принцесса.
— О, как жаль, что я не родилась в простой благородной семье! — воскликнула она.
— А я был бы вашим лордом, — предположил он, но она не поддержала шутки:
— Или была бы обыкновенной крестьянкой.
— А я вашим соседом-крестьянином.
— Я готова быть кем угодно и где угодно, только с тобой, Ройс!
Он вмиг приник к ее губам, прошептавшим эти слова.
Переведя дыхание, Кьяра произнесла другие слова, которые, как неоднократно она клялась, никогда не сорвутся с ее уст.
— Я люблю тебя, Ройс, — шепнула девушка и почувствовала, как он, вздрогнув, отпрянул. Не унимая слез, катившихся по щекам, она продолжала: — Я пыталась, поверь, пыталась убедить себя, что это не так… Но я не могу… не могу! А может, просто не умею, не хочу сдерживать своих чувств. И в этом твоя вина.
— Моя? В том, что ты любишь меня, а я тебя?
О, какой музыкой звучали для него эти слова: люблю… любишь.
Снова поцелуи, объятия. На сей раз еще более жаркие. Прижимаясь к нему всем телом, девушка ощущала, как растет его желание, а она была готова ко всему… Над очагом в котелке выкипал суп.
Ей хотелось, чтобы они стали одним целым; хотелось изведать все-все, и чтобы Ройс тоже не чувствовал себя обделенным.
Он понимал силу ее желания, ее беззаветность, и это страшило и безмерно радовало его.
— Я люблю тебя, Ройс.
— Да-да, — ответил он со стоном. — И я… Хочу, чтобы ты так же стонала, когда я буду там, внутри. Хочу узнать сладость твоего лона… Его томление и жар…
— Сейчас, — сказала она, — сделай это сейчас! Ты так мне нужен. Я хочу… Люблю!
— И я… Больше, чем жизнь!
Эти слова сразу отрезвили ее, напомнив, какую цену может он заплатить за минуты их слияния, их полного счастья.
— Боже, — прошептала она, тряхнув головой, стараясь сбросить с себя любовный дурман. — Нельзя, не смей… Тебя убьют, если мы…
— Я не боюсь смерти, — возразил он. — Я беспокоюсь лишь о твоей судьбе, Кьяра.
— Вдали от тебя мне все равно, что со мной случится!
Он уже взял себя в руки.
— Нет, я не могу не думать об этом, — с надрывом произнес он. — Если Дамон после свадьбы узнает, что ты… О Боже! Он пойдет на все! Как я люблю тебя!
Она протестующе застонала, когда он разжал тесное кольцо своих рук.
Наступило молчание. Несмотря на пылающий очаг, в помещении было прохладно, однако оба они задыхались.
— Когда мы уедем отсюда? — Девушка первой нарушила молчание.
Ясно было: Кьяра спрашивает не о том, когда они уедут во Францию, Испанию или на один из малонаселенных островов, она говорила о Равенсбруке.
— Утром, — ответил он коротко.
Кьяра кивнула и подумала, что если просто побудет с ним здесь до утра, еще несколько часов… Если он обнимет ее, если даже ни слова не скажет о своей любви, в которой она и так не сомневается, — ей этого будет достаточно, чтобы никогда не забыть того, что произошло между ними!
Глава 15
В комнате было темно, когда Ройс открыл глаза. Только в очаге дотлевали угли.
Он не знал, сколько осталось до рассвета. Каменный пол кухни хранил тепло. Плотные скатерти, на которых они лежали, которыми укрывались, согревали их. Раненая рука затекла и болела, но он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить Кьяру.
Впервые они делили ложе.
Ройс пошел на это, хотя знал, как трудно будет ему выдержать ее присутствие рядом. Но он хотел, чтобы свою, возможно, последнюю ночь они провели вместе. Чтобы касались друг друга. Всего лишь касались.
Все ночи в будущем ему суждено провести в одиночестве. Даже если он и не будет один.
Она вздохнула, облегченно и радостно, словно ей снился хороший сон, и пододвинулась к нему. Боже, как же ему будет недоставать ее!
Немного погодя ресницы девушки дрогнули, она приоткрыла глаза и шепотом окликнула его.
Какое-то время они лежали молча, неподвижно, окутанные темнотой ночи и теплом очага.
Кьяра слегка шевельнулась, прижалась к нему еще сильнее и стала целовать его щеки.
— Кьяра… — произнес он с отчаянием в голосе.
— Я люблю тебя, Ройс, — шептала она в перерывах между поцелуями. — Позволь мне любить тебя.
— О, дорогая. Мы не должны, — бормотал он, чувствуя, что в другой обстановке был бы смешон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86