Только мужчины, предаваясь радостям плоти, издают победный крик. Ему ли этого не знать! Ведь он переспал с доброй сотней женщин, и ни одна из них не вопила от удовольствия.Эмма нахмурилась, обдумывая его вопрос, и потерла лоб в тщетной попытке облегчить нарастающую боль.— Мне надо вернуться к мужу.— Подождите! — Схватив Эмму за руку, Бертран притянул ее к себе. — До меня дошел слух о несчастье с лордом Эмори. Я желал бы выразить вам сочувствие.Эмма в ответ лишь сжала губы. Сочувствие? Точнее было бы сказать злорадство.Заметив ее неудовольствие, Бертран чуть не захлопал в «ладоши от восторга. Для него ее гримаса была подтверждением недовольства мужем. Ведь не могла же она догадаться о том, что именно он и его мать стоят за многочисленными недавними нападениями на ее мужа. Его мать была для этого исключительно умной женщиной.— Счастлив ваш муж, имея такую жену! — страстно произнес Бертран, и в голосе его — впервые за весь разговор — прозвучала искренность. Он действительно считал, что Эмори привалила удача, и намеревался удачу эту перехватить.Лицо его выразило такую алчность и холодный расчет, что у Эммы вновь подкатила к горлу тошнота. Ей было ясно, что он предвкушает возможность забрать в свои руки после смерти Эмори все, чем тот владеет.— Да, он везучий, — порывисто согласилась Эмма. — Он — герцог с большими владениями и многочисленными вассалами, да еще и наследник на подходе.Эмма с наслаждением наблюдала за впечатлением, которое произвели на Бертрана ее слова. Он был потрясен. Его словно обухом по голове ударили. Воспользовавшись его остолбенением, Эмма повернулась и направилась в обратный путь через сад. Головная боль постепенно стихала, как и ее беспокойство. Теперь покушений на жизнь Эмори больше не будет. Леди Аскот и Бертран поймут бесполезность своих попыток. Зная, что на свет должен появиться наследник, они не смогут принудить ее к новому браку.«Как бы мне хотелось, чтобы это действительно было так!» — вздохнула она.Эмма уже подходила к дверям замка, когда из них вышла леди Аскот и направилась ей навстречу. Эмма слегка замедлила шаг, поравнявшись с матерью Бертрана. Та только холодно кивнула и прошествовала мимо.Не останавливаясь, Эмма на ходу оглянулась и увидела, что Бертран неподвижно стоит все на том же месте, где она его покинула. Приблизившись к нему, леди Аскот остановилась, они обменялись несколькими словами, а затем, воровато оглянувшись вокруг, скрылись в зарослях кустарника.Прикусив губу, Эмма мгновение поколебалась, затем решительно повернула назад. Немного не дойдя до кустарника, она настороженно огляделась и медленно шагнула в его заросли, двигаясь на звук голосов.— Что ты имеешь в виду?— Мама, она беременна. Ты же понимаешь, что это означает! — резко произнес Бертран.— Не умничай со мною, мальчик! — Судя по звуку, мать ударила чем-то сына. Раздвинув ветки, Эмма увидела, что Бертран держится за щеку, краснеющую на глазах, а леди Аскот опускает свою трость.— Прости меня! — Он жалобно посмотрел на мать. — Я очень расстроился. Все наши планы и долгие усилия оказались напрасными.— Чепуха! Мы будем продолжать начатое, как и собирались.— Но она же с ребенком! Ее нельзя будет принудить к замужеству, если появится наследник.— Можно, если у нее случится выкидыш, — холодно отозвалась леди Аскот. — А это устроить совсем нетрудно.Эмма в ужасе широко открыла глаза. Неужели они ни перед чем не остановятся?— Ох, мама, какая же ты умная!— Никогда этого не забывай.Эмма скорчила презрительную гримасу. И тут ее вдруг поразила мысль, что уже конец июня, а последние месячные были у нее сразу после свадьбы, то есть месяц назад. «Просто у меня задержка», — поспешила она найти этому убедительное объяснение, но без особого успеха. Вообще-то недомогание посещало ее всегда в срок, как восход и закат. Конечно, последнее время ей пришлось нелегко, а это, как она слышала, может влиять на подобные вещи…«Но нынче утром, за завтраком, тебя тошнило», — напомнил ей внутренний голос, и Эмма порывисто положила руку на живот. «Нет-нет, это всего лишь волнение… напряжение… Мне это всегда действует на желудок…» — тщетно успокаивала она себя. «А что скажешь о постоянной потребности облегчиться? Разве это не есть верная примета беременности?» — Эмма вздрогнула от страха. В последние дни ей действительно требовалось бегать в кусты чаще обычного. Дома она не обратила бы на это внимания, но в дороге к королевскому двору, когда останавливаться и подыскивать подходящее местечко было неудобно… Господи Боже!.. Не может быть, что в ее чреве уже находится дитя! Как нелепо, что исполнение заветной мечты сейчас вызвало у нее безумный страх. Получалось, что ее проклятая вспыльчивость поставила под удар вполне реального будущего младенца…— Как мы это сделаем? Ее жизни не будет угрожать опасность?— Нет, Гита знает способы. Куда, кстати, она запропастилась? Ты ведь объяснил, где мы будем ее ждать?— Да, конечно. Она, наверное, нарочно задерживается. Заставляет себя ждать… надменная дрянь! Не понимаю, как ты ее терпишь? Какая-то нерадивая служанка…Эмма напряглась при этих словах. Значит, Гита была служанкой леди Аскот? Той самой служанкой, о которой говорили, как о любовнице госпожи? Это было уликой, которую они искали. Теперь надо поскорее сообщить об этом Эмори. Король еще до обеда заключит Бертрана с матерью в тюремную башню. Но в этот миг голова ее взорвалась болью. Зашатавшись, она обернулась и тускнеющим взглядом успела увидеть зловеще усмехающееся лицо ударившей ее Гиты, а потом густая тьма поглотила Эмму.— Куда, черт возьми, подевалась моя жена?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79