Он маленький и узкий, и в нем есть тонкая пленка кожи, называемая... ну, чаще всего ее называют девственной вуалью.
Кларисса попыталась вглядеться в лицо Лидии, заметив ее явный внезапный дискомфорт. Очевидно, все эти технические детали раздражали ее. Но Лидия заставила себя продолжить:
– В первый раз мужчина должен прорвать ее. Вот так.
Кларисса вздрогнула, когда мачеха резко опустила жезл вниз, с громким стуком вонзив его в пирог. Кларисса смотрела на разбитую румяную корочку, а потом подняла руку, чтобы вытереть сок, брызнувший струей из пирога и запачкавший ее лицо. Пирог был с какими-то ягодами или вишней, и – как ни слепа была Кларисса – она видела, что сок, сочащийся вокруг наполовину погруженного в пирог жезла, был густо-красным.
– Цитируя мою мать, скажу, – мрачно продолжила Лидия, – у тебя будет кровотечение. И тебе будет больно, как и следует ожидать. Но если тебе очень повезет, он закончит это быстро и оставит тебя одну плакать в одиночестве. Но я почему-то сомневаюсь, что лорд Моубри будет таким деликатным.
Оставив на столе беспорядок, который она устроила, Лидия повернулась к двери и открыла ее. Выходя, она сухо бросила:
– Наслаждайся своей первой брачной ночью.
Кларисса смотрела, как закрылась дверь, потом на ватных ногах шагнула к стулу у туалетного столика и села. Она, похоже, не могла оторвать взгляд от пирога. Едва подрумяненная, почти белая корочка была испачкана – и пропиталась – красным соком раздавленных фруктов. Жезл все еще торчал в нем, гордый и твердый.
– Черт! – выдохнула она. Кларисса поклялась себе, что не позволит Лидии расстроить ее, но это было... да, это действительно могло расстроить.
– Миледи?
Кларисса обернулась на голос Джоан и увидела, как смутный силуэт ее служанки вплывает в комнату.
– Я видела, как миссис Крамбри выходит из вашей спальни. Все в порядке?
– Я... – Кларисса умолкла и откашлялась, потом быстро забыла, что собиралась сказать. Вместо этого она спросила: – У нас действительно есть девственная вуаль и мужчина действительно должен прорвать ее?
– Ну... – Кларисса услышала нерешительность в голосе девушки.
Она прикусила губу.
– Это правда, не так ли?
– Нуда. Но...
– И будет кровь и боль?
Джоан вздохнула:
– Миледи, вам не надо было позволять леди Крамбри запугивать вас. Первый раз болезнен для большинства женщин, но...
– Для большинства? – с надеждой перебила ее Кларисса. – Значит, это не всегда так?
– Я слышала, что некоторые женщины почти не чувствуют боли, – заверила ее Джоан.
– Слышала, – повторила Кларисса. – Слышала? Но ты действительно знаешь кого-то, кто не страдал от боли и крови?
– Ну... – Джоан помедлила, потом закрыла дверь спальни и с решительным видом приблизилась. – Не думайте об этом. Ну же. Я уверена, лорд Моубри сделает так, что для вас это пройдет как можно легче. Теперь нам нужно вас одеть.
– Но...
– Миледи, – прервала ее Джоан, – вы хотите выйти за него или нет? Вы действительно предпочли бы выйти за лорда Прадомма или кого-нибудь вроде него? Потому что, уверяю вас, я не думаю, что лорд Прадомм вообще стал бы заботиться о вашем комфорте и благополучии.
– Не стал бы, – согласилась Кларисса и, вздохнув, встала. – Тогда давай собирать меня. Я должна сегодня выйти замуж.
Радостное предвкушение, с которым она проснулась, исчезло без следа. До разговора с Лидией она с нетерпением ждала предстоящей ночи; она думала, что это будет как та ночь в ее комнате, когда Эйдриан заставлял ее пальцы на ногах подгибаться и учащенно биться сердце и когда возбуждение струилось в ней, как вода в реке после сильного ливня. Теперь она знала, что это будет связано с болью и кровью, и вдруг ужасно пожалела, что родилась женщиной. Ведь, в конце концов, безусловно, лучше быть жезлом, чем пирогом.
Старый чопорный священник, судя по виду, был не больше рад находиться здесь, чем Кларисса. День оказался холодный и дождливый, совсем необычный для середины лета. Кларисса не могла отделаться от мысли, что это недоброе предзнаменование.
– Кларисса?
О на огляделась, испуганная шепотом Эйдриана, и нахмурилась. Кажется, все смотрели на нее. По крайней мере судя по тому, что она могла видеть.
– Согласны ли вы... – начал священник усталым тоном, свидетельствовавшим, что он повторил это уже раз или два.
– Согласна, – быстро перебила его Кларисса, смущенная тем, что ее застали за мечтами в такой важный момент. Потом она осознала, что сказала, и вздохнула про себя. Честно говоря, она больше не была уверена, что хочет «соглашаться» на что-то. Особенно если это значит, что Эйдриан собирается проткнуть ее пирог.
Но слишком поздно волноваться об этом, подумала Кларисса. Она приняла свою судьбу, и теперь Эйдриан делал то же самое; тут уж ничего не исправишь. Она была леди Кларисса Монтфорт, жена графа Моубри. И ей не нужно спрашивать, хочет ли он протыкать ее. Казалось вполне очевидным, что он это сделает.
– Я объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту.
Эти слова едва ли проникли в мозг прежде, чем Эйдриан заключил ее в объятия и поцеловал. Смущенная и растерянная, Кларисса оставалась напряженной в его руках. Всего восемь часов назад она была в восторге от мысли выйти за него замуж. Теперь единственное, о чем она могла думать и что видела, когда закрывала глаза, – это жезл, протыкающий пирог.
Эйдриан, должно быть, заметил ее холодность, потому что отстранился после поцелуя и озабоченно заглянул ей в лицо. Кларисса выдавила из себя улыбку, пытаясь успокоить его; потом все вокруг вдруг пришло в движение. Нужно было подписать бумаги, потом посыпались поздравления, а потом она оказалась в карете, везущей ее домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92