— Что же еще мы можем делать? Она угрюмо пожала плечами.
— Можно нам рассказать друзьям?
— Если придется. Робби сказал:
— Я не хочу говорить своим.
Наконец Челси решила, что это слишком трудное решение, чтобы принимать его в начале дня. Она быстро моргала и через минуту уже не смогла бы удержать слезы.
— Мне надо идти, папа. — И, не договорив, ушла.
— Мне тоже пора. — Робби совсем пал духом.
— Хорошо. Еще увидимся.
Том погладил сына по спине, и тот влился в общий поток учащихся. Оставшись один, Гарднер подумал, что никто из детей не интересовался его эмоциональным состоянием и как ему живется у дедушки, все ли в порядке. Они были так заняты своими собственными переживаниями, что не могли отвлекаться на чьи-то еще. Умом он понимал, что такое отношение типично для детей, но все же не мог не чувствовать себя обиженным из-за всеобщего равнодушия к его страданиям. Направляясь в свой кабинет, он поклялся в душе, что никогда не замкнется в своем горе настолько, чтобы не замечать горя детей.
Неизбежно должна была сложиться такая ситуация, при которой вся школа узнала бы об их семейных неурядицах. Но все произошло гораздо быстрее, чем ожидал Том. Он проходил мимо учительских почтовых ящиков, когда дирижер школьного оркестра, Вине Конти, остановил его:
— Том, я подумал, можно мне на этой неделе заехать и взять у тебя каноэ? В следующую субботу открывается сезон охоты на уток.
Несколько недель назад они с Томом договорились, что Вине одолжит каноэ, чтобы его сыновья-подростки могли заняться охотой. Сам он с удовольствием стрелял уток еще до того, как женился.
В замешательстве Гарднер пробормотал:
— А… да, конечно, Вине.
— Ты человек занятой, так что назначай день.
— Ну… любой день подойдет. Я… это… — Он откашлялся, и его охватила паника при мысли о том, что придется признаться — его брак под угрозой. Он никогда бы не подумал, что это окажется так трудно сделать, и что после признания он ощутит себя таким неудачником. — Дело в том, Вине, что мне надо будет сказать Клэр, где весла, и ты договоришься с ней, когда прийти и все забрать. Я там больше не живу.
— Не живешь?
— Мы с Клэр на время расстались.
Он видел, как ошарашен был Вине и как искал подходящий ответ.
— Ох, Том… извини. Я не знал.
— Все в порядке, Вине, об этом никто не знает. Ты первый, кому я сказал. Все случилось в эти выходные.
Винсу было ужасно неловко.
— Том, я действительно очень сожалею. Ты предложил мне воспользоваться твоим каноэ и — ну, черт, то есть, мне не надо было…
— Какой смысл менять планы, Вине. Ты можешь взять его. Я позабочусь, чтобы Клэр знала о твоем приходе и приготовила весла. Если тебе понадобится помощь, чтобы погрузить лодку на машину, то я попрошу Робби помочь или сам встречу тебя у дома.
— Нет, нет, я прихвачу одного из своих парней.
— Прекрасно. Ну… ты знаешь, где каноэ. За гаражом.
— Конечно.
— Клэр тебе все покажет.
По выражению лица Винса было ясно, что его разбирает любопытство, но, к его чести, он не стал расспрашивать. Когда он ушел, Том понял — несмотря на то что развод давно стал обычным делом, люди все же считают его чем-то ужасным и чувствуют себя неудобно, когда им об этом рассказывают. Может быть, Вине не хотел быть назойливым. Может, он не знал, что сказать. Но факт остается фактом — как только он узнал, то отделился от Тома заслоном, которого никогда раньше не было.
Вине оказался не единственным, узнавшим в этот день правду. Школа такого размера, как Хамфри, работала по принципу сообщества, в котором различные части взаимно зависели друг от друга. Как его глава, Том должен был оставаться доступным в любое время, в случае необходимости или просто, чтобы ответить на возникшие вопросы. Это вынуждало его давать номер телефона отца своему помощнику, секретарю, главе исполнительной власти, а также шефу полиции, главе школьного совета, кураторам и Сесилю, на чьей ответственности была уборка помещений и который часто звонил по ночам, когда его люди выполняли основную часть работы. Стоило всем им узнать о том, что случилось, и новость разлетелась по школе быстрее, чем чума во времена королевы Елизаветы.
Эрин Галлахер поспешила разыскать Челси на перемене.
— Это правда, Челси? — Эрин обалдело вытаращила глаза. — Все говорят, что твои мама с папой разводятся!
— Они не разводятся!
— Но Сюзи Рэндольф сказала мне, что Джеф Мохауз сказал ей, будто твой отец уехал от вас. — Попытка Челси удержать слезы подтвердила слухи. Эрин тотчас же прониклась сочувствием. — Ой, Челе, бедняжка. Как все ужасно. Где он поселился?
— У дедушки.
— Но почему?
Лицо Челси исказилось.
— Ой, Эрин, я просто должна кому-то все рассказать. Не могу больше сдерживаться.
Слезы закапали у нее еще до того, как она закончила говорить. Девочки уединились в машине Челси, и она поведала подруге, что случилось, а потом та пообещала хранить тайну.
— Ничего себе, — изумленно шептала Эрин, — Кент Аренс твой брат… вот это да… — И добавила: — Конечно, ты чувствуешь себя оскорбленной.
Девочки обнялись, и Челси еще немного поплакала, а Эрин спросила, как думает Челси, вернется ли ее отец когда-нибудь домой, что заставило Челси опять заплакать. Они пропустили шестой урок и часть седьмого, а когда были готовы вернуться на занятия, то лицо Челси выглядело таким распухшим и красным, что, глядя в зеркальце заднего вида, она сказала:
— В таком состоянии нельзя показываться на люди. Эрин ответила:
— Может, сегодня тебе лучше пропустить репетицию с командой болельщиков, а к завтрашнему дню ты будешь чувствовать себя лучше. Да и выглядеть лучше тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110