— Я не перестал вас любить. И мама не перестала. Это никогда не произойдет.
Челси ответила:
— Если бы вы нас любили, вы бы не расставались. Том встретился глазами с Клэр поверх детских голов и понял, что даже это ее не переубедило. Она переживала за них, и за себя, но за их с Томом отношения — нет. Она хотела разъехаться, и ничто не могло поколебать ее в этом решении. Теперь она научилась выражать свои мысли даже без помощи слов — позой либо жестом — и сейчас она желала только одного: «Уходи. Я занята собой и так будет». Обнимая детей, он смотрел на жену, видел ее эгоизм, и это было отвратительно. Клэр стояла в дверях, скрестив руки, и все, — а он один пытался успокоить детей. Наконец она что-то поняла из его взгляда и, подойдя, погладила детей по плечам.
— Пойдемте… Я приготовлю вам завтрак. Но им был нужен совсем не завтрак.
Покидая дом, Гарднер ощущал такую боль, словно у него вырывали сердце. Он захлопнул чемодан и постоял рядом с ним. Суббота, яркий осенний день во всем его великолепии, золотые листья, начинающие опадать. Все звуки, доносящиеся с соседних дворов, были кристаллически чисто слышны, даже мельчайшие из них, такие, как щелчок захлопнутого окна. Само время года подразумевало печаль, с последними теплыми деньками и возможностью побыть на природе, с увядающими цветами у дверей домов, хотя трава еще пока пышно зеленела.
Том подавил тяжелый вздох и заставил себя вернуться в дом, чтобы попрощаться. Дверь в комнату Челси была закрыта. Он постучал.
— Челси?
Она не ответила, и он вошел. Дочь сидела на подушке, прижав к себе розового игрушечного медвежонка, и, обиженно поджав губы, смотрела на оконные занавески. Том. подошел и сел рядом.
— Мне надо идти, — хриплым шепотом проговорил он, поправляя прядку волос за ее левым ухом.
Челси словно не замечала его. На ее нижних ресницах дрожали слезы.
— Ведь ты помнишь дедушкин номер, если я зачем-нибудь тебе понадоблюсь, правда, солнышко?
Ее лицо как будто окаменело, только огромная слеза скатилась по щеке, оставив влажную дорожку.
— Я люблю тебя, детка. И кто знает, может быть, мама права. Может, если мы поживем раздельно, то она успокоится.
Челси даже не моргала, хотя ее глаза, должно быть, горели. Он встал и повернулся, чтобы идти.
— Папочка, подожди! — Она спрыгнула с кровати и обхватила его, голос Челси донесся едва слышно, заглушенный футболкой, к которой она прижималась лицом: — Почему?
У него не было ответа, поэтому он поцеловал ее в голову и вышел.
Клэр была на кухне, стояла у стола, словно заняв оборонительную позицию и поставив между собой и мужем стул. Неужели ей так необходимо защищаться, как будто он ее избивал, подумал Том. Он по-прежнему любил ее, как только она этого не понимала? И не видела, как тяжело ему расставаться со всем, что было для него так дорого?
— Их сейчас нельзя надолго оставлять одних. А у тебя репетиции. Не хочешь, чтобы я приходил по вечерам, когда не занят?
— С каких это пор ты не занят по вечерам?
— Послушай. Я не собираюсь стоять здесь и спорить с тобой. Ты хочешь, чтобы я ушел, и я ухожу. Просто не оставляй их без внимания. Теперь у них возникнет сотня новых проблем, и я не хочу, чтобы они страдали еще больше, чем сейчас.
— Ты говоришь так, как будто я их больше не люблю.
— Знаешь, Клэр, я начинаю в этом сомневаться.
Нанеся этот последний удар, он вышел из дома и отправился в гараж. Робби стоял, облокотившись о переднее крыло его машины, скрестив руки и носком кроссовки ковыряя гравий подъездной дорожки. Том достал ключи, некоторое время смотрел на них, потом перевел взгляд на склоненную голову сына.
— Помогай маме, когда только сможешь. Ей тоже трудно, ты же понимаешь.
Робби кивнул, продолжая пинать камешки.
Вокруг них шелестела листвой безразличная осенняя природа. Солнечные лучи играли на лобовом стекле машины. Тени от деревьев становились прозрачнее день ото дня. Не так давно они с Робби точно так же, прислонившись к автомобилю, говорили о моральном выборе и как он формирует характер человека. Оба вспомнили о том дне и как жестоко тогда подшутила над ними жизнь.
— Послушай, сын. — Том стоял теперь перед Робби, положив обе руки ему на плечи. — Я буду беспокоиться о вас с Челси. Если ты заметишь что-то необычное, пугающее в ее поведении, сообщи мне, ладно? Я имею в виду курение, или выпивку, или она начнет встречаться с разными парнями, или задерживаться допоздна — что угодно, хорошо?
Робби кивнул.
— И я попрошу ее об этом же в отношении тебя.
Сын перестал ковырять носком землю, не в состоянии скрывать больше свое горе. Крупные слезы задрожали в его глазах, он раздувал ноздри, стараясь сдержаться, но не мог даже поднять голову и посмотреть отцу в глаза. Том крепко обнял его.
— Не думай, что плакать — стыдно. Я и сам в последнее время часто плакал. Иногда это помогает. — Он отступил на шаг. — Мне надо идти. Позвони дедушке, когда будет необходимо.
Только когда он захлопнул дверцу и опускал окно, Робби отошел от машины и посмотрел на отца. «Куда он теперь пойдет? — подумал Том. — С кем поговорит? Что будет твориться в доме после того, как я уеду? Господи, не дай ему превратиться в жертву депрессии и мстительности, как те сотни детей, что прошли через мой кабинет после развода их родителей. Не дай им с Челси измениться в худшую сторону».
— Эй, выше нос, — с фальшивой бодростью проговорил Том, — я еще не свел с ней счеты.
Не дождавшись ответной улыбки сына, он завел мотор и выехал со двора.
Глава 12
У озера природа была еще великолепнее, но для Тома ее красота только обостряла страдания в этот и без того мучительный день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110