Вдруг ты откроешь для себя, как приятно, когда рок-музыка не гремит сквозь стены, и подростки не ругаются друг с другом за столом, и не надо чинить мусоропровод, и жена не будит тебя, включая фен по утрам, когда ты хочешь подремать еще десять минут.
— Ты что, шутишь? Все это как раз и делает меня самым счастливым человеком на земле. Это называется семейной жизнью, без которой я был потерянным человеком.
— А я — потерянной женщиной.
Они дошли до спальни. Она выскользнула из-под его руки, чтобы включить лампу, пока он запирал дверь. Потом он подошел к кровати, оперся коленом о матрас и упал, перевернувшись на спину и раскинув руки.
— А-а, — выдохнул Том, ощущая знакомую мягкость. Клэр смотрела на него, раскинувшегося на кровати.
Несколько дней назад она думала, чего ожидать, когда, и, если такой момент наступит, в своем воображении рисовала другую картину. Она представляла себе быструю вспышку страсти, без сомнений и колебаний. Вместо этого муж изнуренно лежал на постели. Но его веки дрожали. И внезапно она поняла, что очень обидела его тем, что отказывала снова и снова. Еще не все обещания были произнесены. Она разделась, глядя на Тома и зная, что он прислушивается к шороху ее белья. Обнаженная, она подошла к нему и нагнулась, опершись коленом на кровать и положив ладони по обе стороны от его головы.
— Том, — прошептала она, — открой глаза.
Он посмотрел на нее, и в его глазах мелькнула последняя неуверенность.
— Том… я люблю тебя. Все это время я никогда не переставала любить тебя и хотеть тебя… даже когда отказывала тебе.
Она наклонилась к его губам, и он вернул поцелуй, но лежал как прежде — словно тело, вынесенное на берег волнами. Она поцеловала его дрожащие веки, сначала одно, потом другое, успокаивая их, и его переносицу, виски, левый и правый, и вихор на затылке, так напоминающий ей его другого сына. И снова его рот, теперь с безграничной нежностью.
— Что бы там ни было, — прошептала Клэр, — ты не должен думать, что я не хотела тебя. Я доказывала совсем другое. Ничего общего не имеющее с этим, ничего.
Она прикоснулась к нему там, где никакая другая женщина никогда не получит права прикасаться, и его руки, только что бессильно лежавшие, обхватили ее, притягивая, заставляя вспоминать то, по чему она так тосковала эти мучительные недели. Из прошлого всплывали все воспоминания и клятвы, которые они давали друг другу, подчиняя себе их тела и движения, положив конец их разъединенности. На разворошенной постели, сплетя руки и ноги, они повторяли обещания, произнесеные много лет назад, и их чудесная, сильная сексуальная связь укрепляла и поддерживала связь духовную, которую они уже возобновили. Когда их тела соединились и веки Тома перестали дрожать, он открыл глаза, чувствуя, как неуверенность отступает. Движения Клэр были агрессивными, требовательными, не прерывающимися ни на секунду.
— Мне не хватало этого, — проговорила она глубоким, страстным голосом.
Том закрыл глаза, переплетя пальцы, Клэр прижимала его руки к постели. Вскоре из его горла вырвался стон, его тело поднялось последний раз, словно брошенное затихающим ураганом, и он задрожал, с силой сжимая ее пальцы. Он тихо произнес: «Клэр», и она поняла, что прощена. А после он повел ее по пути, который они столько раз проделывали вместе — молодые, невинные и неопытные, и зрелые, знающие и уверенные, — по пути, заставившему Клэр вскрикнуть, и изогнуться, и затихнуть после, испытывая знакомое обоим чувство переполненности.
Оба глубоко вздохнули, словно произнесли «аминь» в конце молитвы. Они лежали, каждый ощущая рядом тело другого — не напряженное больше, лежали лениво, раскинувшись, разбросав руки и ноги. Их глаза были закрыты, и они чувствовали на своем лице дыхание другого. Рука Клэр рассеянно ворошила волосы Тома, пропуская их сквозь пальцы и подергивая. Открыв глаза, она пробормотала:
— Как хорошо быть дома, и что все наконец кончилось, и ты вернулся.
Он тоже открыл глаза.
— Не хочу больше никогда переживать ничего подобного.
— Тебе и не придется. Мы теперь все будем обсуждать, что бы нас ни волновало. Обещаю.
Они лежали рядом, глядя друг на друга, тихие, удовлетворенные.
— Как ты думаешь, — сказала она, — когда-нибудь, когда мы постареем, мы сможем вспомнить все это и посмеяться над собственной глупостью?
Он задумался перед тем, как ответить.
— Нет, наверное, нет. Это была не глупость. Мы причинили боль друг другу, и может статься, что эта боль никогда не исчезнет полностью, а будет напоминать нам о себе. Но тогда мы будем помнить и о том, как чуть не потеряли друг друга, и мы не сможем повторять прежние ошибки.
— Я не повторю. Обещаю.
— Я тоже.
Их уже клонило в сон. На улице, в конце квартала, залаяла чья-то собака, так глухо, что ее едва было слышно. На Орлином озере два старика приготовились всю ночь играть в карты и подначивать друг друга. На другом конце города парень и девушка позвонили в двери своего сводного брата и, когда он открыл, закричали:
— Сработало! — А когда вышла его мать, радостно добавили: — Спасибо, миссис Аренс! Большое спасибо!
Том, засыпая на двухспальной кровати, внезапно сильно вздрогнул. Клэр открыла глаза.
— Милый? — пробормотала она.
— Хм? — с закрытыми глазами ответил он.
— Ты, наверное, не поверишь, но мне понравилась Моника. Она обалденная женщина.
Глаза Тома открылись, а Клэр сомкнула веки. Но на ее губах осталась легчайшая улыбка.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110