— Но я должна. Я это понимаю.
— Да, ради своих детей.
— И ради Тома.
— И ради Тома. Я знаю, что дети, все трое, ждут этого и, думаю, Том тоже. Вы, наверное, слышали, что он встречался с Кентом после того, как вы разъехались. Они пытаются установить отношения, как между отцом и сыном. Но на это потребуется время.
— Время и поддержка с моей стороны, вот что вы хотите сказать, ведь так?
— Мм… ну, да… да, так.
Снова наступила тишина. Теперь Клэр уже вполне освоилась с Моникой.
— Я скажу вам что-то, чего не говорила еще даже Тому. У меня было много времени обдумать, как решить этот вопрос, если мы с ним снова будем жить вместе, и я поняла, что нынешний учебный год — всего лишь небольшой отрезок времени по сравнению с годами, ожидающими нас в будущем. Когда он закончится, и Кент поступит в колледж, я думаю, мне будет легче относиться к нему объективно. И я не стану лгать вам и говорить, что желание моих детей ничего не значит, потому что это не так. Если они хотят узнать своего брата поближе, то я не буду им мешать.
— Не хотите же вы сказать, что он окажется желанным гостем в вашем доме?
Клэр потребовалось время, чтобы ответить.
— Ой, Моника, вы меня обескураживаете.
— Тогда не отвечайте. Пусть пройдет время.
— Время… да. Доброе старое время. Оно действительно лечит, ведь так?
— Думаю, да.
— Наверное, надо спросить — как вы отнеслись к тому, что мои дети явились к вам в дом?
— Я была ошарашена. Потом, привыкнув к их присутствию, я поняла, что оно нисколько мне не угрожает, тем более что они все трое решили стать друзьями, невзирая на то, что скажут их родители. И кстати, раз вы сделали мне комплимент по поводу моего сына, я поступлю так же. Ваши ребята очень милые.
— Спасибо.
— Значит… мы с вами должны здесь, так сказать, раскурить трубку мира.
— Иначе ничего хорошего не выйдет и мы только причиним себе боль.
— Точно.
Клэр перевела дух, она чувствовала себя все лучше и лучше.
— Ну и денек выдался. Представьте себе — чуть больше двадцати четырех часов назад вы подошли к моему столу в спортзале, с симпатичной новой прической и макияжем, уверенная в себе, и я, глядя на вас, подумала: Если эта женщина не влюблена в моего мужа, то я съем школьный журнал.
— Каким образом может новая прическа натолкнуть на такую мысль?
— Это глупо, но кто-то когда-то сказал мне, что женщина, которая влюбляется, всегда делает новую прическу и выглядит привлекательнее, чем раньше.
— Я сделала новую прическу, потому что мне нужна была эмоциональная встряска. В нашем доме тоже держалась напряженная атмосфера. Должна признаться, что сейчас, поговорив с вами обо всем, я чувствую себя намного легче. Теперь, если вы только скажете, что собираетесь помириться с Томом, я отправлюсь домой совсем удовлетворенная.
— Конечно, я именно это и собираюсь сделать.
— Хорошо.
Впервые за время разговора Моника улыбнулась. Ее улыбка осветила полутемный салон машины, а глаза спокойно смотрели на Клэр, улыбнувшуюся в ответ.
— Спасибо, Моника.
— Благодарите наших детей. Они оказались намного смелее меня. Им пришлось подсказать мне, как поступить правильно.
Женщинам было трудно найти прощальные слова. Клэр положила пальцы на ручку двери и оглянулась на Монику.
— Ну, я пошла. — И открыла дверцу.
— Удачи.
— Спасибо. И вам тоже. От всего сердца.
Их прощальные улыбки были искренними. Обеих поразила мысль, что если бы они встретились при других обстоятельствах, то стали бы очень близкими подругами, потому что даже за эту короткую встречу они обнаружили друг в друге многое, достойное уважения, ту храбрость, которая наряду с уязвимостью делала их обеих сильными женщинами, способными тонко чувствовать.
— Берегите себя, — сказала Моника, когда Клэр захлопывала дверцу.
Не дожидаясь, пока автомобиль уедет, Клэр повернулась и пошла к дому, где трое самых важных людей в ее жизни дожидались ее возвращения и возвращения всей семьи к нормальной жизни. Сухие осенние листья катились по дорожке. Небо было беззвездным, и Клэр вспомнила, что завтра Хэллоуин. Она не удосужилась положить у входных дверей страшную голову из тыквы, и не повесила на голые ветки дерева надувной скелетик, и не купила кукурузные гробики, чтобы окружить ими фонарь, как делали все в их квартале в это время года. Она всегда занималась этим с Томом. «Может быть, завтра, — подумала она, — когда мы проснемся вместе. Пожалуйста, Господи».
Дома Том готовил ужин. Клэр окунулась в аромат подрумянившихся на сковородке сандвичей и услышала звон расставляемой посуды. Как только она вошла, все движение на кухне прекратилось. Том отвернулся от плиты, держа в руках полотенце. Дети замерли, расставив не все тарелки и разложив не все вилки. Том заговорил первым.
— Надеюсь, ты не против, что я стал поджаривать сандвичи с сыром.
— Нет, конечно.
— Не смог ничего больше найти в доме.
— Я, наверное, мало готовила в последнее время. Вроде как потеряла к этому всякий интерес.
Они говорили, задыхаясь, как мужчина и женщина, которые осторожно нащупывают пути соединения, и, стоя в разных углах кухни, чувствовали, как полностью поглощены только друг другом. На детей они обращали столько же внимания, как если бы те были на Марсе. Щеки Клэр покрыли розовые пятна. Том снял пиджак, и сквозь обтягивающую белую рубашку отчетливо просматривалось, как вздымается его грудь от учащенного дыхания. Наконец он вздрогнул и откашлялся, словно понял, как долго они с Клэр смотрели друг на друга.
— Э… дети… — он взглянул на них, — вы не оставите нас с мамой на минутку наедине?
— Конечно, — послушно ответила Челси и очень осторожно опустила на стол стопку тарелок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110