— Где она?
— В моей комнате, Следующая дверь.
— Мы возьмем ее.
Он схватил ее вещи, и они вышли за дверь мрачной, жалкой комнаты, в которую, он поклялся, она никогда больше не войдет. В следующей комнате было темно,
— Где лампа? — спросил он,
— Прямо перед нами.
Когда он зажег ее, белая кошка, лежавшая на кровати, подняла голову и прищурилась, глядя на него.
— Можно, я возьму Рулера? — спросила она.
— Ну конечно. Он единственное приличное существо здесь.
— И мои подарки от Сары?
— Разумеется.
Ее одежда висела на вешалке, но очень немногое было пригодно для приличного общества. Роберт выбрал самое простое платье, которое смог найти, и ждал, отвернувшись, пока она наденет его. Когда обернулся, он увидел, что грим на ее лице потек, и оно выглядело, как импрессионистская картина. Он намочил кусок материи в умывальнике, взял ее за подбородок и нежными движениями стал смывать краску с глаз и помаду с губ.
— Тебе больше не понадобится все это, Аделаида Меррит, — тихо и торжественно заявил он; Теперь она стояла перед ним, и он смотрел в ее такие знакомые зеленые глаза, опухшие от слез. — Как я мечтал увидеть Адди, которую я знал и всегда помнил. И мы вернем ее.
— Но, Роберт…
Он велел ей молчать, приложив палец к губам.
— У меня нет пока ответов на все вопросы, Адди, пока нет. Но мы не сможем найти их, если не начнем искать.
Спустившись в нижний зал, она положила золотой песок на 200 долларов в специальный ящик и предупредила Розу, что Роберт выкупает ее на время.
— Двадцать четыре часа и ни минутой больше, ты слышишь, Ив? — крикнула Роза ей вслед и спросила, повысив голос; — А кошку, зачем ты берешь кошку?
С Рулером на руках и Робертом рядом Адди вышла на улицу и вдохнула холодный рождественский воздух.
Сверху, над их головами, плыли рождественские песнопения, разносясь по ущелью.
— Это доброе предзнаменование, а? — проговорил Роберт, подняв голову. Они шли в ногу, быстрыми шагами.
— Небеса не шлют добрых знаков проституткам, — ответила Адди.
— Не будь так категорична, — сказал он, беря ее под руку.
В гостинице портье не было на месте. Вместо него висела записка: «Ушел домой отмечать Рождество». Роберт зашел за стойку и взял ключ от номера.
— Кто сказал, что в гостинице нет мест? — Он улыбнулся Адди и прикоснулся к ее спине, направляя к лестнице. На втором этаже он открыл дверь, они вошли в комнату, и он зажег лампу. Комната была простой, но чистой, с оштукатуренными стенами и занавеской на окне. Он подошел к круглой железной печке, присел и открыл дверцу топки.
— Но, Роберт, мы же не заплатили за эту комнату.
— Ничего. Я подойду к Сэму утром, или когда он вернется.
Она стояла в нерешительности около открытой двери. Он поднялся и обернулся.
— Я должен пойти за дровами. В передней стоит бачок с водой, если только она не замерзла. Он, должно быть, сейчас уже почти пустой, так что ты сможешь его поднести к печке, хорошо, Адди? Я скоро вернусь.
Она спустила с рук Рулера, который прежде всего обследовал комнату. Через несколько минут пришел Роберт с охапкой дров, набил топку и разжег печку. Закрыв дверцу и поправив решетку, он поднялся и вытер руки.
— Когда ты помоешься, постучи в стенку. Тогда мы поговорим, если захочешь.
— Спасибо, Роберт.
Он улыбнулся.
— Я принесу тебе ночную рубашку, подожди минутку. Она прислушалась к его шагам. Вскоре он вернулся и подал ей сложенную ночную рубашку из фланели в голубую и белую полоску. Глаза ее наполнились слезами, сквозь которые прямые полоски на рубашке казались изогнутыми.
— Спасибо, Роберт.
Он подошел к ней и приподнял подбородок костяшками пальцев, глядя в ее глаза.
— Постучи, — прошептал он и вышел, закрыв за собой дверь.
В комнате стояло кресло-качалка. Адди опустилась на него, нагнулась и спрятала лицо в мягкой фланели рубашки. Она долго сидела неподвижно, думая о том, каковы могут быть намерения Роберта. Вода зашипела, и она встала, охваченная странным желанием помешать ее пальцем. Единственным сосудом для мытья был большой таз под умывальником. Она обошлась им и вскоре, аккуратно развесив полотенца, встала рядом с раскаленной печкой, греясь и чувствуя, как страх покидает ее душу и тело. Она надела ночную рубашку, и ей показалось, что она заняла место Роберта, где все было нормально и надежно, где жизнь имела свою цель. Она причесалась и вспомнила, что ему не нравились ее волосы, покрашенные в черный цвет. Тогда она сняла сырое полотенце и закрутила его на голове наподобие тюрбана. Потом постучала в стенку.
Она услышала звук открываемой и закрываемой двери, затем приближающиеся шаги. Дверь ее комнаты открылась, и он сказал:
— У тебя теплее, чем у меня. Можно войти?
— Конечно.
Он вошел и закрыл за собой дверь. На нем были черные шерстяные брюки на подтяжках и белая рубашка. На ногах — ботинки с высоким верхом. Он взял ее за руку и подвел к лампе.
— Дай-ка я посмотрю на тебя. — Роберт взял ее голову обеими руками и повернул к яркому желтому свету. Вглядевшись в лицо пристально, он сказал с легкой улыбкой: — Да, теперь это наконец действительно Адди Меррит. Как ты себя чувствуешь?
— Намного лучше. Удивлена. Растеряна. Испугана.
Он опустил руки.
— Ты предпочла бы быть одна сейчас, Адди?
— Нет, я… ведь сочельник, а кто хочет проводить его в одиночестве? Я хочу говорить, Роберт, разговаривать. Но, быть может, это не совсем хорошо для тебя, если узнают, что ты находился в одной комнате со мной. У Розы это одно, а здесь — другое. Это ведь, я уверена, вполне респектабельная гостиница.
— Адди. — Он взял ее за руку и подвел к кровати. — Ты должна теперь думать о вещах действительно значительных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149