— Какого черта ты заявилась сюда? — спросила она ледяным тоном.
— Полагаю, я первая должна была бы задать тебе этот вопрос, — ответила Сара.
— Я здесь работаю и не желаю, чтобы мне мешали, когда я занимаюсь с клиентами.
— С клиентами! Боже мой, Аделаида, как ты…
— Меня зовут Ив! — резко сказала она. — С Аделаидой покончено. Скажу больше: она никогда не существовала!
— Ох, Адди, что ты с собой сделала? — Сара коснулась рукой ломкого темного локона возле губ сестры. Аделаида отпрянула.
— Убирайся отсюда! — прошипела она сквозь стиснутые зубы. — Я не звала тебя приезжать и не хочу видеть.
— Но ты мне писала. Сообщила, где находишься.
— Может быть, так. Но никогда не думала, что ты потащишься за мной. Уходи отсюда!
— Адди, наш отец умер.
— Уходи, я сказала!
— Адди, ты слышишь? Папа мертв,
— Мне все равно. Убирайся!
— Я приехала сюда из Сент-Луиса.
— Наплевать!
Сара, не помня себя от ужаса, обнаружила, что как привязанная следует за сестрой, — та шла в сторону круглого стола, за которым сидели несколько мужчин и тянули виски.
— Снукер, ты следующий, дорогуша. Извини, что задержалась.
Аделаида положила руку на плечо пожилого бородача в красной клетчатой рубахе и в подтяжках. Тот повернул голову, взглянул на Сару. Аделаида, коснувшись щеки мужчины, отвела его взгляд, заставила поглядеть на себя.
— Чего уставился на нее? Она никто. — С этими словами Аделаида наклонилась и впилась накрашенным ртом в его старческие губы. Сара повернулась и пошла прочь. Ноа Кемпбелл догнал ее, взял за локоть.
— Я вам сказала, не прикасайтесь ко мне! — В который уже раз она отдернула свою руку от руки человека, который был, вероятно, одним из клиентов ее сестры.
Собрав все свои силы, она с достоинством и с разбитым сердцем пошла к выходу.
Глава 2
Придя в гостиницу, Сара легла в постель и долго лежала, будучи не в состоянии уснуть, напряженно вытянувшись под одеялом. Она не была зеленым новичком, не знающим ничего о жизни. Когда ей исполнилось семь, а сестре всего три, их мать убежала из дома с любовником. Разве Сара не поняла с тех пор, что чувственность, похоть могут искалечить людям жизнь?
Позднее, с двенадцати лет, она уже работала в типографии у отца — наборщиком, а с пятнадцати стала сама писать статьи. С той поры с какими только проявлениями человеческой натуры она не сталкивалась! Но научилась сдерживать собственные эмоции и давать волю своему гневу или сочувствию только на газетной бумаге. «Слишком сильно переживая, теряешь объективность», — любил повторять отец, и, так как не было на земле человека, кого она больше почитала, чем Айзика Меррита, его слова она запомнила раз и навсегда. И продолжала тем временем узнавать и изучать изнанку жизни — людскую жестокость, безнравственность, жадность и бездушие, похоть.
Но сейчас совсем другое дело. Сейчас речь идет о ее младшей сестре Аделаиде, Адди, с нем она делила постель в раннем детстве, с кем вместе болела ветрянкой и корью и кого, заменяя мать, учила начаткам чтения и письма, манерам и ведению домашнего хозяйства. Аделаида, которая так тяжело переживала уход матери… Аделаида — в этом ужасном месте совершает эти ужасные дела с этими ужасными мужчинами!..
Перед глазами Сары вновь возникла большая комната в борделе — мокрогубые клиенты, мадам с сигарой во рту… Вырождение, упадок… Что заставило Аделаиду пойти туда? Сколько времени она уже там? Занимается ли она проституцией с тех самых пор, как ушла из дома?
Пять лет… Сара прикрыла глаза… Пять долгих лет — и все ночи с этими мужчинами… Она снова широко открыла глаза… Пять лет или пять ночей — где мера порочности и разврата, и какова она?..
Да, настоящий шок испытала Сара, увидев свою сестру в этом греховном наряде, располневшую фунтов на двадцать, с размалеванным лицом и перекрашенными завитыми волосами. Когда Сара видела ее в последний раз, та была юной и тонкой, с длинными и шелковистыми белокурыми локонами, с нечастой робкой улыбкой. Она была истинной христианкой, послушной дочерью и любящей сестрой. Что заставило ее так измениться? Что?..
«Черт побери! Вo что бы то ни стало я должна узнать это!»
Утром ее разбудило тихое звяканье крышки на баке с водой в холле. Раскрыв глаза, она уперлась взглядом в голые балки потолка. Постепенно память вернула ей события вчерашней ночи и утвердила уверенность, что она непременно вырвет сестру из дома мадам Розы.
Она вскочила с кровати, открыла один из чемоданов, разложила на одеяле одежду. Отворила дверь, выглянула в коридор, схватила в комнате эмалированный кувшин и поспешила к бачку с водой. Опустив туда палец, прошептала с гримасой: «Ой, ужас! Просто ужас!», но окунула кувшин и понесла в комнату плещущуюся ледяную воду. Несмотря на холод, она тщательно умылась с мылом и мочалкой.
Через полчаса Сара уже выходила из дверей «Большой Центральной», все еще вздрагивая от холода; волосы у нее были собраны в пучок на затылке, одета просто и строго: черные ботинки на высоком каблуке, коричневая широкая юбка, такого же цвета блуза и двубортный шерстяной жакет.
Сентябрьское утро было прохладным. Остановившись на углу тенистой дорожки, она снова содрогнулась, взглянула в обе стороны поперечной улицы и стала натягивать перчатки, прижимая под мышкой кошелек с деньгами и держа в зубах свой дешевый блокнотик. Затем двинулась по дощатому настилу улицы, ее каблуки выбивали частую дробь, пока не дошла до перекрестка с улицей, которая оканчивалась за гостиницей, там, где Дедвудский ручей с грохотом впадал в Уайтвудский. За ними вставала стена ущелья, заслонявшая их от солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149