— Я буду вам помогать.
Она сидела на достаточно безопасном расстоянии от него, чтобы он мог позволить себе внимательно разглядеть девушку. Сегодня она была в бледно-желтом. Ее юбка свешивалась через край скамейки, грудь выдавалась вперед, а волосы казались мягкими, как летняя трава.
— А вы никогда не задумывались над тем, что вдруг так случится, что ваш отец решит зайти сюда и обнаружит вас со мной вместе? Знаете, я думаю, он скоро явится проверять чертежи.
— Ну и что? Он бы очень рассердился и ругал бы меня, а я бы доказывала, что имею право бывать здесь, но он бы ни за что не уволил вас, потому что ему очень хочется получить хорошую яхту, а вы единственный, кто может это сделать.
— Вы абсолютно уверены в этом, да?
— Конечно, а вы разве нет?
— Нет.
Она только прижалась щекой к полену, наблюдая за ним.
— А ваш брат такой же, как и вы?
— Он много работал, когда я уехал. Он остался на востоке — там он при деле, там его семья, а я приехал сюда, где у меня никого нет. Но он знает лодки.
— И он так же беспокоится о линиях совершенства яхты, как и вы?
Йенс покачал головой, как бы говоря, что, мол, девушка, я не могу поддерживать разговор в таком ключе.
— А он похож на вас?
— Говорят, да.
— Тогда он недурен, правда?
Йенс покраснел.
— Мисс Барнетт, я не думаю, что это приемлемо для…
— Ой, послушайте его! Мисс Барнетт, да еще таким тоном! Я тоже умею читать мораль.
Он спрыгнул с бочки, повернул к себе стол, взял ее на руки и опустил на пол.
— Ап! — приказал Йенс. — И — домой! Я должен проектировать яхту!
Она направилась к двери. Потом задержалась:
— Ну, можно мне помогать вам?
— Нет.
— А почему нет? Я же все равно буду сюда приходить.
— Потому что я сказал «нет». А теперь идите, бегите к своему мистеру Дювалю, которому вы принадлежите, и больше сюда не возвращайтесь.
Она повернулась, покачала головой и уверенно сказала:
— Вы неправильно все понимаете.
Когда девушка покинула его, Йенс сделал глубокий вдох, энергично потер затылок так, что волосы у него стали дыбом.
— Черт подери, — выругался он.
Он говорил в пустоту прозрачного воздуха. Она ушла, оставив его в растрепанных чувствах в развалюхе-сарае.
В субботу вечером за час до начала концерта весь дом Барнеттов был в сборе. Вся семья собиралась на концерт, даже тетушки.
В своей комнате Генриетта накручивала Агнес:
— Пожалуйста, без глупостей, ты не можешь идти без перчаток. Это просто непозволительно.
В комнате Серона Эрнеста сделала ему посередине ровный пробор и, зачесав волосы назад, смазала их бриллиантином, а Серон в это время извивался, как мог, чтобы посмотреть в подзорную трубу, что творилось у него за спиной.
Дафни в своей комнате шпыняла Дженни:
— По-моему, ты опять будешь таращить глаза на Тейлора Дюваля и выглядеть круглой дурой весь вечер.
Уже одетый в вечерний костюм, Гидеон зашел к Лавинии в комнату, а та была полуодета. Она прикрылась платьем и недовольно крикнула:
— Гидеон, неужели ты не можешь стучать, когда заходишь в комнату!
Лорна у себя пыталась застегнуть платье на спине. Пока Эрнеста была занята с Сероном, она прошла в комнату к тетушкам.
— Тетушка Агнес, застегни мне, пожалуйста, пуговицы.
— О, конечно, дорогая. Какое чудесное платье! Ты похожа на лютик. А молодой Дюваль тоже там будет?
— Конечно.
Пересекая комнату, Генриетта приложила палец к губам и вставила:
— Тогда проверь, чтобы твоя шляпная булавка была самой острой, Лорна.
Они пересекли озеро на пароходе «Манитоба», причалившем возле отеля «Уильяме хаус», и прибыли в павильон «Рамалей» за полчаса до начала. Павильон находился в самом удобном месте на озере и был выдержан в романтическом стиле. По углам расположились башенки, увенчанные острыми шпилями, нарушавшими общую спокойную линию крыши. По бокам здания ступени поднимались к дверям, украшенным высоким фронтоном. Второй этаж был полностью отведен под бальный зал, а на третьем, с огромными окнами высотой двадцать футов и арками в стиле ренессанс, с перламутровыми от дождя и солнца стеклами, размещался концертный зал на две тысячи мест. Каждое кресло было отделано красным бархатом.
Барнетты вошли в свою ложу и заняли кресла, все, кроме самого главы семейства, который направился за кулисы лично поприветствовать маэстро.
Тетушки пересмеивались, что-то шепча друг другу и указывая на знакомые лица. Дафни и Дженни хихикали, когда молодые люди кивали им головами в знак приветствия. Глядя в подзорную трубу, Серон воскликнул:
— Ого, мне видны волосы в носу у той толстой дамы!
— Серон, положи трубу! — повысила голос мать.
— Ладно, но я все равно вижу! А вот еще один носище! Мама, да ты только посмотри, ведь у нее ноздри, как у лошади!
Лавиния легонько шлепнула его веером по затылку.
— Ой!
— Когда заиграет оркестр, тогда ты можешь смотреть в свою трубу, но не раньше.
Он откинулся в кресле и процедил:
— Черт побери.
— Попридержи язык, молодой человек.
Тейлор Дюваль вошел в ложу и поприветствовал всех, поцеловал дамам руки и разок глянул в подзорную трубу Серона. Мальчик тихо сказал ему, стараясь, чтобы не услышала мама:
— Там внизу сидит толстая леди в голубом платье, так у нее из носа торчат волосы. Взглянув на нее, Тейлор шепнул ему:
— По-моему, и из ушей тоже.
А заглянув в карие глаза Лорны, он улыбнулся ей особо:
— Увидимся в перерыве.
Концерт был удивительным. Оригинальная музыка Сосы вызвала у Лорны такие сильные чувства, что у нее внутри все трепетало. Зал громко аплодировал.
Во время перерыва Тейлор сказал Лорне:
— А я скучал по тебе.
— Правда?
— Конечно. И хотел проводить тебя сегодня домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130