КАМЕНОТЕС НУГРИ


1
Около трех тысяч двухсот лет назад, в царствование Рамзеса II, жил в
египетской деревушке возле города Фив [Фивы - один из крупнейших городов
древнего Египта] каменотес, по имени Нугри.
Он был беден, и семья его терпела лишения. Глядя на голодных детей,
Нугри нередко спрашивал Кени, своего друга:
- Скажи, почему фараон [фараонами назывались цари в древнем Египте]
Рамзес, которого называют добрым богом Египта, не заботится о народе?
Кени задумывался, не зная, что ответить. Беседы с Нугри глубоко
волновали его, не давали спокойно спать.
Однажды Нугри и Кени возвращались домой. Африканское солнце жгло
невыносимо. Они несли на спинах мешки с продовольствием, выданным на
месяц.
- Обмеривают нас, каждый раз недодают хлеба, - жаловался Нугри. - А о
масле и говорить нечего. Клянусь Амоном [Амон-Ра - по верованию древних
египтян, бог солнца, царь богов, творец вселенной], я не чувствую даже
тяжести мешков!...
- Слава богам, что продовольствие выдали нам раньше по случаю
праздника, - прервал Кени. - Уже давно голод заглянул в мою хижину. Мать
совсем обессилела - лежит...
- Жрецы говорят, что боги повелевают богачам милосердно относиться к
беднякам.
- Я думал об этом. Вижу, что богачи забыли богов.
- Они помнят их, когда выгодно.
Кени молчал. Он размышлял о том, как тяжело жить на свете, целый день
работать и не иметь ничего.
- Скажи, Нугри, как твой брат? - спросил Кени. - Так и нет от него
вестей?
- Вестей нет, и я беспокоюсь. Уж не умер ли он?
Брат Нугри, землекоп, был отправлен два года тому назад к Красному
морю на земляные работы. Там тысячи людей рыли большой канал, который
должен был соединить Средиземное море с Красным. Начальник, собиравший
людей по деревням, утверждал, что работа на канале легкая. "Работать
будете посменно, - говорил он, - а спустя два года вернетесь. Взамен вас
отправятся другие. Так повелел наш великий фараон Рамзес-Миамун [Миамун -
любимец Амона] - жизнь, здоровье, сила!" [жизнь, здоровье, сила - слова,
употреблявшиеся в виде пожелания счастья после имени фараона] Но два года
прошли, шел третий, а известий о брате не было. И Нугри думал: "Ни богам,
ни фараону нет никакого дела до бедняков! Рамзес знает одно: строить да
строить!"
В городах строили дома, храмы, воздвигали памятники, украшали дворцы,
при дорогах рыли колодцы. Всюду красовалось имя тщеславного Рамзеса.
Нередко он приказывал выскабливать на храмах и памятниках имена предыдущих
фараонов и писать свое имя.
Задумавшись, Нугри шагал рядом с Кени по пыльной дороге. Раскаленные
камни и песок обжигали босые ноги. А от передников, прикрывавших нижнюю
часть туловища, было еще жарче.
Когда они подходили к деревушке, солнце уже село, но обычной прохлады
не было. Духота мешала свободно дышать.
Низенькие серые хижины с плоскими крышами теснились по бокам узеньких
извилистых тропинок. Они были слеплены из глины, обмазаны илом и покрыты
тростником или пальмовыми листьями. Несколько акаций и тенистых смоковниц
выглядывали из-за лачуг возле пруда. Бездомные собаки разгребали отбросы,
огрызаясь друг на дружку. С пруда доносилось мычание волов, пригнанных
туда на водопой. Босые женщины спускались к пруду с кувшинами на головах.
Они были в белых узких льняных одеждах без рукавов, с открытой шеей.
Женщины шли, громко беседуя, и говор их был похож на ястребиные крики.
Нугри старался отыскать среди них свою жену, но ее не было. Он привык
видеть ее каждый день у акаций, возвращаясь домой. Обыкновенно он подходил
к ней и помогал нести воду. Женщины осыпали его насмешками. Поведение
Нугри не только удивляло, но и задевало их: ведь ни один муж не помогал
своей жене. Это считалось не мужским делом.
Обеспокоенный, Нугри остановился. Кени посмотрел на него.
- Ты ищешь Мимуту... Она, конечно, занята. Как все хозяйки, она
готовится к празднику в честь покойного фараона Аменхотепа III...
- Верно! - вскричал Нугри. - Завтра мы отдыхаем. Можно будет
отправиться в Фивы. Хочешь, пойдем вместе?
Кени согласился и, простившись с другом, направился к смоковницам.
Там находилась его хижина, там он жил со своей старой матерью.
А Нугри зашагал к своей лачуге.

2
У двери хижины Нугри встретила Мимута и дети. Они приветствовали его
низкими поклонами.
Мимута была еще молода, но нужда и тяжелая работа состарили ее. Лицо
ее было в морщинах, лоб и подбородок разрисованы несмываемой татуировкой,
губы подкрашены, глаза подведены истолченным углем. Черная полоска
проходила от глаз к вискам. Волосы были выкрашены в синий цвет. Они падали
на спину тонкими прядями с привешенными к ним шариками из глины.
Нагие дети с толстыми косами, заложенными за левое ухо, чинно стояли
у хижины. Они только что принесли навоз, собранный на лугу, и нарвали
травы - мать должна была изготовить кирпичи для топки.
Нугри снял мешки, положил их на землю и вытер пот с лица. Он
приласкал мальчиков и девочек и заговорил с женой.
- Я не видел тебя у пруда, - сказал он, - и подумал, уж не случилось
ли с тобой чего-нибудь.
- А что могло со мной случиться? - улыбнулась Мимута, помогая мужу
перетаскивать мешки в хижину. - Все мы здоровы, слава пресвятому Ра! И
тебе желаем того же.
Хижина Нугри состояла из двух квадратных каморок, между которыми
находился дворик.
Нугри вошел внутрь лачуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17