– Да, ваша милость. – Жак поспешил к реке и, вернувшись, уселся с Сюзанной на козлы.
Повозка покачнулась, и Мари, отведя взгляд от искалеченной руки своей госпожи, спросила:
– А вы, ваша милость, поскачете рядом?
Филипп внезапно ощутил в голове невероятную легкость и услышал, будто издалека, собственный горький смешок:
– Нет. У меня нет сил даже на то, чтобы вскарабкаться в повозку. – С этими словами он почувствовал, что куда-то проваливается.
Филиппа разбудили жажда и зверский голод. Он открыл глаза и в ярком свете дня увидел совсем рядом лицо спящей жены. Ее щеки слегка порозовели, значит, ей стало получше. В конце повозки сладко посапывала Мари, ее голова подпрыгивала в такт неровному движению.
Филипп не спеша, осторожно потянулся, чтобы не потревожить двух женщин, и приподнялся на локте. Согнув свободную руку, он почувствовал, что едва способен сжать ее в кулак. Это, должно быть, из-за гребли прошлой ночью. Он подался вперед и ткнул в одну из обширных задниц, свисающих со скамьи кучера.
Сюзанна, завизжав от неожиданности, круто обернулась.
– О господи, ваша милость! Вы меня до смерти напугали.
– Извини. Я просто хотел дать знать, что уже вполне оправился и готов управлять лошадьми.
Сюзанна погладила руку мужа.
– Тогда Жак мог бы хоть немного передохнуть. За эти два дня он лишь на пару часов передал вожжи мне.
– Два дня! – Филипп выпрямился в удивлении, но тут повозка подпрыгнула на ухабе, и он стукнулся головой о деревянную крышу. – Ох! Где мы находимся?
Осунувшееся лицо Жака показалось в проеме.
– Недалеко от Дижона, всего день езды, господин. Мы останавливались в случае крайней необходимости да изредка давали лошадям отдохнуть. – Он устало улыбнулся. – Рад видеть, что ваша милость пришли в себя. Я боялся, что вы, как хозяйка, впадете в беспамятство, но решил, что лучше всего дать вам выспаться.
Филипп потер онемевшие мышцы спины. Ничего удивительного, что он чувствует себя онемевшим. Два дня!
– Останови лошадей. Вам обоим нужно немного передохнуть, а мне – прогуляться в кустики. И немного поесть.
Жак направил упряжку в небольшой лесок и остановился возле чистого ручья с плавным течением. Филипп вылез из повозки и на негнущихся ногах направился в заросли.
Выбравшись обратно, он почувствовал себя намного лучше. Взяв два ведра, он спустился к ручью, наполнил их, напился чистой холодной воды и умылся.
Появилась Сюзанна, неся чистую одежду.
– Я подумала, ваша милость захочет переодеться. – Она передала ему вещи. – Жак уже спит. Я достану какую-нибудь еду.
Филипп шагнул за ближайшее дерево и переоделся. Несмотря на гнетущую жару, было очень приятно надеть свое. Когда он вернулся, Сюзанна уже поджидала его с деревянной миской, полной изюма, сыра и сушеного мяса. Поев, Филипп встал на обод колеса и, подняв занавеску, увидел, что в дальнем углу лежанки теперь спит Жак, а Мари из маленькой фляжки терпеливо вливает по капельке жидкость в уголок рта своей госпожи.
Горничная улыбнулась с надеждой:
– Я заставила ее проглотить совсем чуть-чуть. Думаю, это пошло ей на пользу.
Их прервал деловитый голос Сюзанны:
– Уберите с лица это печальное выражение. Ее милость не приходила в себя, потому что все ее силы идут на выздоровление, а на остальное их нет. Но с каждым днем цвет лица у нее улучшается. Нам нужно запастись терпением, вот и все. А теперь пропустите меня поближе к Жаку. Сейчас моя очередь немного вздремнуть.
Прошло четыре дня и три ночи утомительной дороги. Филипп, сидя на козлах, почувствовал, что Жак дергает его за руку. Он, моргая, посмотрел на темневшую впереди дорогу и понял, что, должно быть, задремал, правя лошадьми.
– Хозяин, Сюзанна говорит, что надо остановиться. Ее милости стало хуже. – От неподдельной тревоги в его голосе Филиппа, несмотря на теплый вечер, бросило в холод.
Натянув вожжи, он остановил лошадей поблизости от низкорослых сосенок, слез вниз и подошел к задней части повозки, но тут его перехватил Жак.
– Подождите, ваша милость. Женщины о ней позаботятся. – Висящий внутри светильник отражал на полотняной занавеске силуэт Сюзанны, стоящей на коленях в ногах госпожи.
Филиппу было слышно, как она приговаривает:
– Вот так, моя госпожа. Все уже почти позади. Нам только осталось убедиться, что все вышло наружу, чтобы не было воспаления.
Он потянулся, чтобы поднять занавеску, но Жак вновь остановил его:
– Погодите, прошу вас, ваша милость. Сейчас мужчинам там не место.
Глаза Филиппа сузились. Очевидно, Жак знал что-то, неведомое ему. Он тихо, но грозно сказал:
– Уйди с дороги.
Жак, опустив глаза, неохотно повиновался.
Когда Филипп влез в повозку, Сюзанна резко обернулась, быстро прикрыв руками что-то, что она рассматривала при свете свечи. Мари распрямила согнутые колени Анны-Марии. Подол ночной рубашки, зажатый между ногами его жены, был пропитан кровью.
– Что здесь случилось? – Он схватил Сюзанну за запястье и потянул к себе. – Что ты там прячешь?
Не разжимая пальцев, Сюзанна пыталась освободиться.
– Пожалуйста, ваша милость, не надо. Оставьте нас одних еще ненадолго. Я знаю, она не хотела бы, чтобы вы это видели.
Не ослабляя хватки, он пододвинулся поближе, и в ноздри ему ударил густой, незнакомый запах. Неопределенные подозрения зашевелились в мозгу Филиппа. Он поднял к свету окровавленную руку Сюзанны.
– Покажи, что у тебя в руке.
Черты ее лица исказились, но она повиновалась, раскрыв окровавленную ладонь, на которой лежал бледный комочек плоти.
Филипп пригляделся. Не прошло и секунды, как он сообразил, что она сжимает в руке, и горло мучительно сжалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114