Филипп поднес к нему красно-оранжевый кончик кочерги, и оно, потрескивая, сгорело, выпустив клубы ядовитого дыма.
– Рука пробита насквозь. Первым делом я освобожу ее от острия и прижгу рану. Держите ее крепко. Она может дернуться, когда я притронусь к телу кочергой.
Он подсунул пальцы под приколотую руку и резко дернул вверх. Кровь была скользкой и липкой, но рука легко высвободилась. Из дыры в ладони кровь алой струей хлынула ему на рубашку. Крепясь, Филипп ткнул раскаленный дымящийся прут глубоко, прямо в рану.
Неожиданно ее пальцы крепко обхватили кочергу. Глаза Анны-Марии мгновенно открылись, огромные и глубокие, само олицетворение страдания, губы разлепились, выпуская сдавленный хрип. Потом глаза закатились, и она обмякла. Запах опаленной плоти тошнотворно-сладкой волной распространился вокруг кровати, вызывая в его памяти знакомый запах сражений.
Принцесса сотрясалась в рыданиях, но не оставила свой пост.
Увидев, что кровь уже не течет из почерневшего места, он осторожно пощупал руку возле раны. Стрела задела кость и, очевидно, порвала артерию.
– Кровь здесь не течет. Но вы не накрывайте пока руку, чтобы я мог взглянуть на нее после того, как разберусь со стрелой.
Он подтянул к себе поднос с углями. Кочерга зашипела, когда он сунул ее в самую гущу пылающих углей.
Филипп сел в кресле, ожидая, пока кончик прута вновь раскалится докрасна. Несмотря на все сложности, которые Анна-Мария внесла в его жизнь, он с ужасом думал – неужели ему придется жить без нее? Вдруг его попытки помочь ей лишь ускорят ее смерть?
Поворачивая прут в углях, он откровенно сказал:
– Сейчас самое страшное. Я не могу точно сказать, застрял ли наконечник в ребрах или прошел глубже. Если наконечник стрелы проник в сердце, она умрет в ту же секунду, как я его вытащу. – Филипп отпустил прут и наклонился вперед. – Может быть, нам лучше подождать и не трогать ее. Я постараюсь найти врача.
Великая Мадемуазель подошла к Филиппу и почти спокойно заговорила:
– Мы оба знаем, что она не доживет до врача. – Ее голос стал почти нежен. – Не мучайте себя, Филипп. – Тут она вновь перешла на повелительный тон: – Вы должны вынуть стрелу. Это единственный шанс. Если у нее задето сердце, она в любом случае умрет. Но, во всяком случае, надо попытаться. Приступайте!
Он вытащил дымящийся инструмент из углей и, подойдя к кровати, протянул его принцессе.
– Возьмите это. Мне понадобятся обе руки, чтобы вытащить стрелу. Молите бога, чтобы наконечник не отломился.
Он стиснул древко стрелы и осторожно слегка его потянул. Из отверстия, в котором торчала стрела, выплеснулась кровь.
– Она слишком глубоко застряла, чтобы свободно выйти. Я попробую ее покрутить. – Он с усилием попытался повернуть стрелу, но та и не пошевельнулась. Другое, более мощное усилие слегка покачнуло стрелу. Теперь в ответ на его осторожный нажим стрела пошла чуть легче.
– Надо поворачивать и тащить одновременно. Держите кочергу наготове и правой рукой упритесь в ее плечо. Я дерну на счет «три». – Пальцы обеих рук сомкнулись вокруг коротенького древка, он начал считать вслух: – Один… два… три!
Все туловище Анны-Марии поднялось, когда он изо всех сил дернул вверх упрямую стрелу, повернув ее при этом. Ее спина оторвалась от кровати, прежде чем стрела уступила-таки их усилиям. Затем Анна-Мария обессиленно рухнула на кровать, а он бросил окровавленную стрелу рядом с ней и потянулся за раскаленным прутом. Тупой красный кончик зашипел, когда он опускал его в рану, но, уйдя вглубь, почти тут же остановился.
На этот раз Филипп не почувствовал отвратительного запаха.
– Стрела прошла неглубоко.
Слава богу, она жива, он не погубил ее!
Филипп осторожно приложил ухо к груди Энни и услышал частое, слабое биение ее сердца.
– Она будет жить.
Филипп упал в кресло возле кровати. Губы его бессвязно шевелились в благодарственной молитве.
Осторожно, чтобы не побеспокоить Анну-Марию, Великая Мадемуазель поднялась с подушек и подошла к окну. Она посмотрела на бурлящий внизу хаос и вздохнула:
– Все еще не кончилось. После того, что произошло сегодня, ни один из моих приближенных не может чувствовать себя в безопасности. Вам надо ее спрятать, увезти в надежное место – до тех пор, пока я не узнаю, как Мазарини намерен отомстить.
Внезапный стук в дверь заставил их обоих подпрыгнуть от неожиданности.
– Кто там?
– Фронтеньяк, ваше высочество. Я принесла ящик с лекарствами. Вместе со мной пришли и слуги.
Прежде чем Филипп успел ответить, в комнату ворвался Жак, сжимая в руках гремящую коробку с медикаментами. Увидев распростертое тело на кровати, он остановился как вкопанный.
– Ох, господи! Она уме…
Вошедшая следом Мари залилась слезами при виде своей госпожи, но Сюзанна была совсем из другого теста. Домоправительница оттолкнула Мари за руку.
– Тсс, девчонка! Ты только мешаешь. – Сюзанна мимоходом удостоила принцессу и Филиппа реверансом и направилась к кровати. – Ваше высочество. Ваша милость. – Как обычно, деловитая, она тут же загородила собой раненую, словно львица-мать, оберегающая своего детеныша. Когда она приподняла повязку и увидела обугленную глубокую рану в груди своей госпожи, ее глаза наполнились слезами. Филипп молча смотрел на неподвижное тело на кровати.
Принцесса шагнула прямо к нему.
– Филипп, вы не можете здесь оставаться, равно как и она. Нельзя терять времени.
Он в оцепенении кивнул.
Принцесса повернулась:
– Фронтеньяк, спуститесь и передайте монсеньору принцу, что я иду к нему тотчас же. Я должна помочь разобраться с обозом и ранеными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114