Его кровь вскипела от острого ощущения опасности, которое так влекло его к принцессе с первых дней их романа.
– Так что?
Принцесса внимательно вглядывалась в аристократическое лицо своего любовника, освещенное пляшущим светом камина. Золотистые блики пробегали по его угольно-черным волосам и вспыхивали искрами янтаря в синих глазах. Молодой герцог действительно был хорош. Под бархатом и кружевами скрывалось мощное, тренированное тело солдата, и она жаждала видеть его в своей постели. Что означают эти вопросы и отстраненность?
Когда он наконец заговорил, сухо и формально, дистанция между ними стала еще очевиднее.
Она оказалась совершенно не готовой к его следующим словам.
– Мадемуазель, я вынужден просить вас прекратить нашу связь.
Она окаменела.
Он пристально смотрел на нее.
– С первой минуты нашей встречи мы оба знали, что наше положение слишком различно и наш роман не может быть долгим.
В висках у нее бешено стучало, она ждала продолжения.
Он встал, подошел и опустился на одно колено, почти прикасаясь к ней… но только почти!.. Голос был такой знакомый и звучал искренне, но слова казались заученными.
– Вы знаете, судьбой вы предназначены другому. Жить, понимая, что только одного человека вы считаете достойным себя, что вы хотите быть королевой, – нестерпимо горько для меня. Это отравляло лучшие минуты нашей близости. Я не могу дольше это выносить.
Нахлынувшая ярость принцессы сдерживалась откровенным изумлением. Отказываться от нее, прикрываясь смирением? Филипп был незначительным лицом при дворе, но всегда казался искренним и покорным. Она сама редко позволяла себе быть правдивой, но в его словах, казалось, звучит искреннее чувство, да и в темно-синих глазах таилась боль. То, что он видел в их связи нечто большее, чем простую интрижку, было приятно.
Он взял ее за руку.
– Если в вас есть хоть капля жалости, если я что-то значу для вас, отпустите меня. – Взгляд его больших выразительных глаз обжигал ее. – Позвольте мне уйти. – Филипп помедлил: – Я женюсь. Отец это устроил. Ей восемнадцать лет, она сирота и воспитывалась в монастыре где-то на юге. Она моя дальняя кузина.
Принцесса заставила себя остаться спокойной. Хотя его слова ранили ее в самое сердце, ответ звучал почти ласково:
– В вашем возрасте пора жениться, Филипп. Но какое отношение это имеет к нам?
– Если вы соизволите отпустить меня, я попробую хоть в чем-то найти успокоение. – Принцесса молчала, и Филипп продолжал: – Женитьба принесет мне большое приданое, королева одобрила наш брак. Долг и честь требуют, чтобы я повиновался. Обстоятельства таковы, что у меня нет выбора.
Нет выбора, он сказал! Почему же она могла отказывать королям, твердо сопротивляясь настойчивости отца, короля Франции, церкви. Она дорого заплатила за право самой решать свою судьбу, и он говорит ей, что у него нет выбора! Гнев охватил ее, но она понимала, что никакие оправдания, никакие расчеты не изменят жестокой правды его слов. Их судьбы определены разницей их положения.
Ставший вдруг недосягаемым, Филипп еще больше возбуждал страстное желание принцессы, его нежность раньше так помогала ей успокаивать смятенные чувства. Такой ласковый и страстный любовник! Она так жаждала его, что почти сдалась призыву тела.
Почти…
– Не драматизируйте, Филипп. – Она небрежно освободила руку. – Мне всегда нравилось, что вы можете смирять любовный пыл. Я возненавижу вас, если сейчас, разливаясь в сантиментах, вы все зачеркнете.
Принцесса подошла к камину и остановилась, прекрасно зная, что в отблесках пламени через тонкую сорочку ясно видны очертания ее соблазнительного тела. Ей больше, чем когда-либо, хотелось его ласки, его любви, но сейчас нельзя было позволить страсти затмить рассудок. Она быстро прикинула возможные пути и способы дальнейших действий. Пожалуй, правильнее уступить, чтобы потом стать победительницей.
Она подошла к столику и взяла грейпфрут.
– Как трогательно! Бедная сиротка прямо из монастыря попадает в объятия герцога. Конечно же, весь двор будет в восторге от такой новости. Каждый захочет увидеть это необыкновенное создание. Вы будете засыпаны приглашениями.
Филипп поднял голову и вздрогнул, встретив взгляд светло-голубых глаз принцессы. Обычно в ее глазах светился огонь желания или нежность. Сейчас же они были сумрачны, как зимнее небо. Принцесса пристально и холодно глядела на него. Неужели ему не удалось убедить ее!
Она слегка улыбнулась.
– Не огорчайтесь, Филипп. У вас еще все впереди. Мы хорошо позабавились оба, но, признаюсь, это стало несколько утомительно. – Подойдя к камину, она отвернулась. – Боюсь, что в последнее время ваше общество перестало мне казаться таким уж приятным. Возможно, лучше расстаться сейчас.
Только едва заметная напряженность голоса выдавала ее боль.
Итак, она поверила в его ложь – во всяком случае, внешне. Он заметил оттенок горечи в ее голосе и нарочитое спокойствие поведения. На мгновение его охватил приступ раскаяния. Впервые Филипп подумал, что Великая Мадемуазель, отделенная от людей своим происхождением и своими амбициями, очень одинока.
Скрывая жалость, он смело посмотрел ей в глаза и сказал ту ложь, которая была ей необходима:
– Всю оставшуюся жизнь я буду лелеять в памяти каждую минуту, проведенную с вами. Моя любовь, мое восхищение вами будут со мной всегда.
Он ушел, как и пришел, тайно.
Чем ближе подходил Филипп к своему скромному дому, тем легче становилось у него на сердце. Конечно, только время покажет, что ему будет стоить ночной разговор. Великая Мадемуазель не из тех, кто сдается без боя, она в лучшем случае может изящно отомстить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114