Она в ужасе начала колотить их по рукам. Визгливо закричала женщина, кто-то рассмеялся фыркающим хрюкающим смехом.
Кто-то жутко застонал. Они надвигались на нее. Комната закружилась вокруг нее.
— А ну-ка прочь! — Толпа вокруг нее рассеялась.
Приказ был пролаян толстым мужчиной, направляющимся к загнанной в угол Ариэль. Перед ней, сложив на груди руки, стоял почти квадратный человек. Изжеванная сигара свисала с его губ.
Грязное белье прикрывало его грудь и руки, обтягивая выпирающий живот. Через многочисленные дыры проглядывала кожа и волосы. Потная рубашка, так же как и красные брюки, была покрыта пятнами и следами какой-то еды. Те немногие волосы, которые еще оставались у него на голове, свисали по бокам сальными седыми прядями. Лицо заросло щетиной. Светло-голубые глаза, уставившиеся на нее, были налиты кровью. Мужчина облизывал толстые губы, обнажив при этом желтые зубы, кое-где торчащие во рту. Ариэль аж передернуло от отвращения.
— Это ты их взбаламутила.
Он потер подбородок. Перекрывая шум, до Ариэль донесся звук, с которым мозолистые его пальцы Проводили по жестким усам.
— Ты не очень разговорчива?
Если мужчина и ожидал ответа, то он его не дождался. Когда он протянул руку и схватил своей огромной рукой за руку Ариэль, девушка отпрянула. Пах он еще хуже, чем выглядел.
— Лучше всего будет оставить тебя одну на какое-то время. Они не дадут тебе житья. Новенькие их всегда возбуждают.
Ариэль хотела, было протестовать, решительно заявить, что она не должна находиться здесь, но что-то удерживало ее от этого, и она позволила грязному мужику потащить себя.
Открывшееся ей зрелище вызывало у нее чувство сострадания. Молодые и старые, мужчины и женщины — они были распиханы по клеткам, непригодным даже для животных, не говоря уже о душевнобольных людях.
Шум, несущийся со всех сторон, оглушал ее. Стоны, вопли и крики ужаса смешались в один неразборчивый гомон. Запах множества немытых тел, живущих слишком тесно, обжигал ее чувствительные ноздри. Ариэль задыхалась от ужасного зловония. Искаженные лица гримасничали. Девушка съеживалась, когда к ней тянулись руки, касались ее, щипали и хватали.
— Прочь! — ревел тюремщик и тащил Ариэль дальше.
Его грубый окрик отпугивал любопытных от решетчатых дверей. Их пронзительные вопли лишь усиливали шум.
Внезапно они остановились. Охранник впихнул ее в темную сырую камеру. Когда дверь с грохотом захлопнулась Ариэль почувствовала, как к ней подкрадывается первобытный страх.
Никто не верил ей. Она бы не оказалась здесь, если бы ей поверили. Они решили, что она безумна, что ее рассказ всего лишь дикая фантазия больного рассудка.
Зачем только она так громко плакала, создавая ложное впечатление у полицейского? И зачем только она упомянула про их с Брюсом помолвку? Это было глупо, теперь она это понимала. Никто не поверит ей. Да и почему они должны ей верить?
Ариэль прислонилась к холодной каменной стене. Она почувствовала полнейшую безнадежность. Усталость сыграла жестокую шутку с ее притупленным сознанием. Возможно, все это лишь дурной сон, ужасный ночной кошмар, который пройдет, когда она проснется. Да — просто кошмар.
Веки ее опустились. Она медленно сползла на пол. Когда она проснется, все будет хорошо…
Ариэль проснулась от того, что кто-то пробежал по ее голым ногам. Крыса! Ариэль поняла, кто скрывается в темноте. Она ногой отбросила от себя отвратительное существо. Отброшенная крыса завизжала.
Ариэль внимательно прислушалась, но не услышала, что крыса возвращается. Она перевела дух. Вздох перешел в рыдание.
Она качала головой, не желая признавать то, что видела, слышала, ощущала. Это было выше ее понимания.
— Не… нет! — крикнула она в пустоту камеры. Бедняжка вся дрожала от ужаса. Крепко обняв себя и спрятав ноги под плащ, чтобы до них не добрались крысы, она уткнулась головой в колени и заплакала.
Казалось, что время остановилось. Ариэль боролась с усталостью, боясь заснуть из-за крыс, шуршание которых она слышала время от времени. Ужас и страх мешали ей думать.
Образ тигра, томящегося в зоопарке, преследовал ее. Она представляла себе его огромное тело, бьющееся о прутья клетки.
Глава ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Утреннее солнце приятно согревало лицо Дилана. Конь под ним гарцевал, то и дело натягивая удила в стремлении вновь помчаться галопом. Дилан ласково потрепал длинную сильную шею животного.
— Полегче, парень.
Большой черный конь успокоился при звуке тихого хозяйского голоса. Дилан окинул взглядом панораму парка, глазами вбирая его красоту, но в мыслях он был далеко отсюда. Его тревожили другие заботы, не давая насладиться покоем, который обычно приносила ему быстрая скачка. Снова и снова Дилан переживал то, как отверг он Ариэль. Снова и снова называл он себя последним глупцом.
Дилан понимал, что явилось причиной его колебания — Дейдра. Ее отказ все еще жил в его душе, унижая его, заставляя совершать то, чего не следовало бы делать. Странно, что-то давнее унижение все еще остается внутри него. Он-то думал, что уже давным-давно сбросил этот груз со своей души. Но при невинном вопросе Ариэль все всколыхнулось в нем с новой силой. Теперь Дилан понимал, как глупо повел он себя. Между Ариэль и Дейдрой нет никакого сравнения. Он знал это. Так почему же он так поступил? Неужели он действительно боялся потерять свободу, женившись? Это тоже растаяло при утреннем свете.
Вопросы следовали один за другим. Самый важный — любит ли он ее? А если любит, может ли жениться на ней? Потеряет он или обретет свободу, если женится? Должен ли он следовать велению своего сердца или слушаться ищущего безопасность рассудка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80