— С удовольствием! — Иден сделала реверанс. Боковым зрением Иден заметила, что дети вокруг них стали кланяться и приседать, подражая их поведению. Какие они все же милые и забавные!
Дженни заиграла медленный вальс, и Логан закружил Иден в танце. Прикосновение к ней туманило ему голову — он сам не мог объяснить почему и боялся этого чувства. Да, она хороша собой, симпатична ему как человек, но Логан понимал, что здесь нечто большее. Сейчас, когда они кружились в танце, он чувствовал себя с ней единым целым.
Иден была приятно удивлена тем, что Логан так хорошо танцует — она не ожидала, что этот слуга Господа может, если надо, быть вполне светским человеком. Ей нравилось быть в его руках, кружиться вместе с ним. Теперь прикосновение его рук ощущалось совсем по-другому, чем тогда, когда у Иден закружилась голова и он поддержал ее. Тогда его руки были уверенно-сильными, а сейчас — галантно-нежными. Впрочем, голова у Иден кружилась и сейчас. Но это было приятное ощущение.
Логан посмотрел на Иден и заметил, что она тоже не отрываясь смотрит на него. Это мгновение, казалось, длилось вечно, и взгляд этот говорил так много. Весь мир исчез — ни зала, ни детей, ни даже звуков расстроенного пианино — во всем мире лишь они с Иден…
Иден смотрела на Логана и словно впервые видела сейчас в нем не проповедника, а просто мужчину. Да, он с первого взгляда показался ей привлекательным, но сейчас она чувствовала его совсем по-другому. В каждом движении Логана были уверенность и грациозность, а от его прикосновения словно тысячи искр рассыпались по ее телу.
Вспомнив, кто такой Логан и для чего он здесь, Иден вдруг словно очнулась от забытья. И откуда только у нее такие грешные мысли? Этот человек — всего лишь проповедник, приехавший помочь приюту и детям. И в приглашении на танец нет ровным счетом ничего, кроме простой галантности. Но как ни старалась Иден не думать о том, что с момента встречи с Логаном в ее жизнь ворвалось что-то новое, отрицать этот факт было нельзя.
Дженни наконец закончила игру, но Логан еще какое-то время продолжал держать Иден в своих объятиях, словно не желая разрушать гармонию момента.
— Я благодарен вам за танец, Иден, — наконец произнес он, и эти слова шли от самого сердца. Ему очень не хотелось отпускать ее. Если бы они сейчас были где-нибудь в ресторане, он бы готов был отдать музыкантам всю свою наличность, чтобы те играли весь день и всю ночь.
Иден улыбнулась ему, пытаясь свести то, что сейчас промелькнуло между ними, к шутке, но сердце словно говорило ей: «Кого ты, милая, обманываешь?»
— Спасибо вам, сэр, — проговорила она. — Вы замечательно танцуете! Я уверена, что дети многому научились, лишь глядя на вас.
— Рад стараться! — ответил он.
— Слава Богу, — улыбнулась она, — что ваши религиозные убеждения не запрещают вам танцевать!
— Господь не против, чтобы мы иногда предавались невинным развлечениям, — заявил Логан, отметив про себя, что мысли его при этом на самом деле были не такими уж невинными. — Мне пора, — произнес он, — но я не прощаюсь: я ведь увижу вас сегодня вечером.
— Мы будем ждать вас с нетерпением.
Всю обратную дорогу воображение Логана снова и снова рисовало картины вальса с Иден. Логан встряхнул головой. Да что за наваждение, в конце концов! Пора с этим кончать. Иден скорее всего связана с Форрестером и теми людьми, что угнали пароход. И вообще, как бы то ни было, Логану сейчас не до романов. Главное сейчас — распутать дело Форрестера, а затем найти брата и помочь ему.
Иден оставалась в приюте до тех пор, пока дети не сели ужинать. Убедившись, что все спокойно, Иден поручила детей заботам Дженни и отправилась домой.
Еще вчера Иден сердилась на сестру, что та осмелилась так бесцеремонно завлекать его преподобие, но сейчас сама радовалась, что он будет сегодня вечером в их доме.. Иден хотелось провести вечер с ним. Что ни говори, Логан — настоящий джентльмен и к тому же прекрасный танцор.
По пути Иден задумалась, когда же она получит ответ от своего агента. Она понимала, что это будет не скоро, но ей хотелось бы побыстрее. Эти янки не должны остаться безнаказанными, и нельзя допустить, чтобы они посмели тронуть еще хотя бы одну южанку.
Он не знал, где он и что с ним, но понимал одно: он жив, поскольку чувствовал боль, заполнявшую, казалось, все его существо. Каждое движение словно разрывало его тело на тысячи кусков, и Брейден старался не шевелиться вообще.
Ему не хотелось приходить в сознание, хотелось снова провалиться в черную пустоту — там по крайней мере не было этой нестерпимой боли. Но реальный мир безжалостно и бескомпромиссно заявлял ему о себе. Брейден неумолимо приходил в себя.
Он открыл глаза.
Солнечный свет — значит, сейчас день. Он лежит в какой-то палатке. Рядом с ним сидит солдат-северянин, но Брейден не видит его лица. Тем не менее это явно не Даннер — Даннер гораздо крупнее.
— Что случилось? — едва слышно прохрипел Брейден.
— Вы очнулись! — радостно воскликнул Тейлор. Он склонился над Брейденом и с удовлетворением отметил, что лихорадка прошла и взгляд лейтенанта стал ясным и осмысленным.
Тейлору даже не верилось, что это так. Бесконечные часы сидения над упорно не приходившим в сознание больным оставляли все меньше и меньше надежды. Порой Тейлор впадал в отчаяние, но это было не в его натуре — он всегда, несмотря ни на что, продолжал оставаться оптимистом.
— Кто ты? — спросил Брейден, вглядываясь в солдатика — на вид почти мальчишку. Брейден был уверен, что никогда не видел его раньше.
— Рядовой Тейлор. У вас была лихорадка, лейтенант, но теперь, похоже, прошла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69