— По крайней мере я честен.
Кэндис рассмеялась над этой вопиющей, столь мягким голосом высказанной ложью.
— Честен? Вы называете попытку заставить меня поверить, что вы тонете, честностью?
Она покачалась на воде, радуясь злости, которая давала ей возможность спорить и вызывать на спор этого наглеца, но ей отчаянно хотелось — пусть всего на денек — перестать быть миссис Ховард Вансдейл и получить самое желанное. Его. Мистера Хайда. Остина.
Остин стиснул челюсти. Поплыл по периметру бассейна, не сводя с Кэндис пылающих глаз.
— Да, честностью. Но вы предпочитаете ничего не знать об этом, верно, миссис Дейл? Вы никогда не прибегали к уловкам, чтобы стать близкой кому-то, потому главным образом, что не считали это нужным. Особенно если это значило бы оказаться пойманной, попасть, как говорится, на крючок.
Кэндис слишком поздно поняла его намерение. Одним стремительным рывком Остин очутился возле нее. Уперся обеими ладонями в стенку бассейна по обе стороны от Кэндис и, ловко перебирая ногами, держался на воде. Кэндис прижалась к стенке спиной, но бежать было некуда. С мучительной медлительностью он прильнул к ней всем телом, от кончиков пальцев на ногах до груди.
Кэндис, потрясенная, замерла на мгновение, прежде чем поток невероятных ощущений охватил все ее существо. Остин опустился на дюйм, потом снова приподнялся, и при каждом медленном движении его мужское естество, великолепный признак мужской силы, который Кэндис уже видела мельком прежде, вскользь касался того места, где соединялись ее ноги. Она задохнулась, закрыла глаза и еле слышно прошептала:
— Не… не заставляйте меня…
— Что? Не заставлять вас признать правду? Ведь этого вы хотите, хотели со времени нашего первого поцелуя.
С хриплым стоном он напомнил ей об этом поцелуе, накрыв губами ее рот и лишив всякой воли к сопротивлению.
Не то чтобы эта воля еще жила в ней. Нет, Кэндис внутренне сдалась в ту секунду, как увидела в воде нагое тело Остина. Если быть честной по отношению к самой себе, Кэндис знала, что между ними что-то произойдет, это желание росло в последние несколько недель с каждым алчущим взглядом, с каждой жаркой эротической мыслью.
Их языки соприкоснулись, Кэндис отпрянула, но тотчас снова прижалась к нему, покорная, одурманенная. Остин куснул ее нижнюю губу и продолжал то движение вниз-вверх, от которого она сходила с ума.
Усилием одной только своей воли он принудил Кэндис смотреть на него. Она задрожала от желания, услышав слова, сказанные низким, вздрагивающим голосом:
— Мысли о тебе, о том, как я тебя ласкаю, не дают мне спать по ночам. Я хочу тебя. — Он расстегивал пуговицы ее промокшей пижамы, лихорадочно быстрыми движениями гладил каждый изгиб ее тела. — Потрогай меня, и ты узнаешь, как сильно я тебя хочу.
Она опустила руку в воду, нашла и потрогала его член, обхватив пальцами; он пульсировал у нее в ладони, а у Остина сквозь сжатые зубы вырвался свистящий звук от этого осторожного прикосновения. Он рукой раздвинул ей ноги и дразнил ее, обводя пальцем чувствительный бугорок, бутон ее женственности, пока Кэндис не простонала:
— Остин… я хочу…
— Да, детка, скажи мне, чего ты хочешь.
Он накрыл ладонью ее руки, и они вместе ввели его твердый пенис в ее лоно.
И тут Остин замер.
Кэндис всхлипнула, и когда она услышала этот всхлип и поняла, что он вырвался из ее горла, то обхватила Остина за плечи и попыталась притянуть ближе к себе. Он воспротивился.
— Скажи мне…
Он и требовал, и умолял одновременно. Кэндис выговорила:
— Я хочу почувствовать тебя в себе.
Глава 12
Она хотела его…
Это были самые чудесные слова, которые Остину довелось услышать в жизни.
Он целовал Кэндис с обжигающей душу страстью, которая уничтожала все сомнения по поводу того, что правильно и что неправильно.
Для Остина ничего неправильного уже просто не существовало. Он хотел Кэндис, был измучен ею и нуждался в ней с жаром, который удивлял его своей силой. Он хотел обладать ею. Сейчас.
И быть может, навсегда.
Вода ходила вокруг них ходуном, плескалась и бурлила, добавляя новые ощущения к их неистовым ласкам. Остин медлил, оттягивая высший пик наслаждения. Кэндис сжала ноги, стараясь привлечь Остина ближе к себе. Он нагнул голову и стал поочередно покусывать соски Кэндис — один, потом другой…
— Остин…
— Ты уверена?
То был всего лишь стон, не более. Он даже не мог сообразить, поняла ли она его вопрос. Не знал, почему его задал, сомневаясь, что мог бы остановиться, даже если бы она этого захотела.
—Да!
Откинув голову, Кэндис посмотрела на Остина зелеными, затуманенными страстью глазами.
— Возьми меня, прошу…
Остин был больше не в силах сдерживаться. Он вошел в нее, и Кэндис принимала его — удар за ударом, поцелуй за поцелуем, пока они вместе поднимались к небесам. Остин жадно целовал ее шею, трогал губами соски, пробовал вкус ее кожи. Он не в состоянии был насытиться ею и понял, что экстаз близок — дольше он не выдержит.
И вдруг спина Кэндис выгнулась, рот приоткрылся в безмолвном крике. Она закрыла глаза. Остин смотрел на нее, благоговея перед естественной прелестью ее высвобождения. Когда она вновь открыла глаза и взглянула на его напряженное, сосредоточенное лицо, ее удивление отозвалось в нем бурной вспышкой завершающих секунд.
— Кэндис! — выдохнул он, входя в нее глубоко, как только мог. Ему показалось, что сила наслаждения разорвет его на части. Оно обрушилось на него лавиной. Как бы не утонуть — эта внезапно промелькнувшая в сознании мысль отрезвила его.
Остин никогда не испытывал ничего похожего на этот удар молнии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79