— Я вовсе не обвиняю вас, мистер Хайд. Я просто…
— Значит, не обвиняете?
— Нет. Просто подумала, что могла обронить эти веши на пол, а вы нашли и положили куда-нибудь.
— Например, себе в карман? — предположил он, невольно повторяя слова миссис Мерриуэзер.
Кэндис снова вспыхнула — на сей раз от чувства вины, — но ничего не могла с этим поделать, как не могла прогнать жесткое выражение с лица Остина. Она вдруг почувствовала себя обиженной неизвестно по какой причине и на что и храбро встретила суровый взгляд Остина.
— Не знаю, с чего это вам взбрело в голову, я и не думала, что вы их присвоили! Нашли — да, но не украли.
Несколько долгих и напряженных секунд Кэндис боялась, что он поверит худшему. Однако Остин вздохнул и взъерошил свои солнечно-золотые волосы. Кэндис облегченно вздохнула, но тут же снова надулась, когда он заговорил:
— Советую вам держать ваши хорошенькие побрякушки в сейфе. Ей очень трудно отказаться от блестящих ве-шичек.
— Ей? — Кэндис задохнулась от возмущения. — Если вы считаете миссис Мерриуэзер воровкой, то вы самым нелепым образом заблуждаетесь, мистер Хайд!
— Кажется, я просил вас называть меня Остином.
Кэндис лишилась дара речи при виде его ленивой ухмылки. Как он может оставаться таким отвратительно спокойным, обвинив бедную экономку в краже? Наконец она со всей доступной ей холодностью сказала:
— К вашему сведению, мистер Хайд, у миссис Мерриуэзер пропал медальон.
Остин кивнул, словно эта новость ничуть его не удивила.
— Он золотой? Блестящий?
Замешательство мгновенно охладило пылкое негодование Кэндис.
— Да, само собой. А откуда вам это известно?
После столь четкого описания к ней снова вернулись подозрения. Было лишь одно объяснение тому, что он так уверенно говорил о медальоне.
— Дело в том, что Люси очень любит вещи, которые сверкают или блестят. Золото, серебро. — Остин пожал плечами. — Уловили суть?
Кэндис просто взбеленилась. О, еще бы, она отлично уловила суть! Он нарочно позволил ей поверить… да это просто садизм! В жизни не встречала такого возмутительного человека!
И еще смеется!
Что ж, в этом есть что-то смешное, но куда больше ничуть не смешного; по ее мнению, мистер Хайд переступил границу. Бросив на него взгляд, который мог бы пра-жечь измазанные красками джинсы, Кэндис направилась к двери.
— Погодите! Не хотите ли мороженого?
Кэндис остановилась, грудь ее бурно вздымалась. Очень ей нужен и он сам, и его покаянный тон. Она немедленно уходит. Да, именно это ей и следует сделать. Его предложение, вероятно, еще одна глупая шутка.
— Двойное шоколадное с вафлями.
У Кэндис рот наполнился слюной. Откуда ему-то знать, что она любит именно это мороженое? Мысленно дав себе пинок, Кэндис потянулась к дверной ручке. Мистер Хайд может сам слопать свое мороженое.
— С шоколадным сиропом. Символизирует предложение мира.
Кэндис помедлила. Если он и в самом деле приносит извинения, было бы грубо ответить отказом.
Она услышала, как за спиной открылась и снова захлопнулась дверца холодильника. Вздрогнула, когда он протянул руку через ее плечо, положил ей на ладонь холодную круглую упаковку мороженого, а сверху пристроил бутылочку с сиропом. Все еще обиженная, Кэндис напомнила себе недавнее предупреждение Люка и заговорила холодно и сдержанно, не оборачиваясь. Посмотреть на Остина было бы ошибкой.
— Спасибо. Подушку и постельные принадлежности вы найдете на кушетке в детской.
— Не стоит благодарности. Если вы подождете, пока я выключу свет, я пойду вместе с вами.
Остин стоял слишком бллзко, и, несмотря на почти официальный тон, хрипловатые нотки в его голосе лишали Кэндис самообладания. Чувствуя, что ей просто необходимо глотнуть свежего воздуха, она пробормотала:
— Я подожду вас на крыльце. Здесь… очень жарко.
Ей и в самом деле сделалось жарко — как всегда в его присутствии.
— Гм, я понимаю, что вы имеете в виду, — последовало негромкое согласие.
Кэндис поспешно выскочила наружу, на прохладный, освежающий воздух, пока мороженое не начало таять от ее собственного тепла.
Глава 11
Топ-топ… Топает малыш… Вот ребенок остановился у самого края веранды на втором этаже дома.
Еще шажок-другой — и он может упасть.
Остин работал ногами как только мог, но оставался на месте.
Не имело значения, насколько быстро он бежал, сколько сил в это вкладывал, — он не приближался к малышу ближе, чем на ярд.
Пот заливал ему глаза, но он не в состоянии был поднять руки да и не хотел тратить на это время. С ужасом наблюдал он, как ребенок добрался до края, наклонился… упал.
Остин закричал и чудовищным напряжением всех мышц заставил себя сделать прыжок к ребенку. Его пальцы ухватили крошечную пятку, потом словно чья-то гигантская рука толкнула его вперед. Перевалившись через край, он последовал за ребенком, они падали, падали…
* * *
Остин скатился с кровати и с глухим стуком упал на пол; тело содрогнулось от удара, рассудок прояснился.
Сон.
Это был всего лишь сон. Нет, не обычный сон, а кошмар.
Остин проснулся в холодном поту; он лежал неподвижно, уткнувшись носом в ковер, все еще дрожа от пережитого напряжения. Он предпочел бы эротические сны с участием Кэндис, которые будоражили его все три недели после того, как он перебрался в дом.
Теперь Кэндис спокойно спала в комнате для гостей наверху, потому что запахи краски проникали в ее спальню, примыкающую к детской, и вызывали тошноту. При одной мысли о том, как она лежит в постели с разрумянившимися от сна щеками и рассыпавшимися по подушке золотыми волосами, Остин начинал постанывать. Господи, как он хотел ее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79